* * *
Нипочем ни хлад, ни слякоть,
Ни метельная кудель —
От Сочельника до Святок
Только ночь и только день!
Ночь Звезды и в тучах ясной,
День, когда мы обрели
Искупленья Чудо в яслях
Древней матушки Земли.
Пахнет сеном — чечевицей,
И, пока в пути волхвы,
Чуду внемлют очевидцы:
Овцы, ангелы, волы.
Самый ласковый порядок!
Святость истины проста:
От Сочельника до Святок —
День Рождения Христа!
Ничего еще не знача,Никому не свят, не мил
Встретить можно ли без плача
Этот свет и этот мир?
После ясных грез эдемских
Вдруг очнуться во плоти
Беззащитного Младенца
На скитальческом пути.
И не как-то по-иному,
В неге участи иной,
Он рождался по-земному
В муках Матери земной.
Здесь она — в одеждах смятых
С непокрытой головой...
От Сочельника до Святок
Время Матери Святой.
Божий Сын или не Божий,
Нежность смешана с тоской.
Он родился невозможный
В этой юдоли мирской.
Вифлеемский Свет над миром!
Только миру не до звезд.
Лишь астрологи да Ирод
Чудо приняли всерьез.
Свет пришествия не ярок
Если гуще дегтя мгла...
От Сочельника до Святок
Божья вечность пролегла...
* * *
Лишь только русский адмирал
Эскадру выводил под ветер,
То враг в тревоге обмирал —
На суше, в гавани, на рейде.
Сама владычица морей,
Своим величьем не рискуя,
Не поднимала якорей,
Не бороздила даль морскую.
Да, Ушаковская отвага
В расчете мудром и простом,
Как знак Андреевского флага:
Зло побивается крестом!
Святое воинство пополнив,
Вернулся Ушаков в Кронштадт.
Все так же бьются в берег волны,
Все так же валуны крошат.
Все так же беспокойно в мире,
И, словно недругам в ответ,
Он возвратился в славе, в силе
И в святости своих побед!
* * *
Его дом на Петровской шестнадцать,
Почти рядом с фигурой Петра.
Овевают легендой Кронштадтской
Всепогодные наши ветра.
У него и фамилия дерзко
Обозначила с морем родство.
Море — мера судьбы Маринеско,
Оно билось в сердце его.
Никогда не готовился к подвигу,
Не мечтал всплывать на верха.
Глубина заменяла подводнику
Небо, славу и берега.
Был удачлив в бою и, признаться,
Капитан не терпел дураков.
И подлодка его С-13
Там и там имела врагов.
Словно странник кронштадтской Итаки
Между Сциллой, Харибдой войны
Выбирал он рубеж для атаки
По характеру верхней волны.
И задолго еще до Победы,
Он нашел свой глубинный рубеж.
Для судьбы и атаки торпедной
Прямо в борт нацистских надежд.
Для наград не отглаживал кителя,
Удостоился как наугад —
Личный враг разъяренного Гитлера!
Ну каких еще надо наград?
* * *
Столетию Дворцового моста
Зачем Нева течет на вест,
Ведь Стрелка указует ост?
Он строился наперерез
Дворцовый мост.
Незримых ангелов насест
Поверх столетия внахлест?
То ли протест, то ли проезд
Дворцовый мост.
Нева откинула вуаль,
Увидев новый окоем:
Мост, возведенный под февраль,
Венчался «Красным Октябрем».
Пролетно-арочный итог?
Упавший на «быки» вопрос?
Меж берегами двух эпох
Дворцовый мост.
Мосты как истины просты.
Чем измерять их стать и рост?
На целый век, на полверсты
Дворцовый мост.
Привратник Зимнего дворца,
Невы державный фаворит,
Он начинается с торца,
В туман уводит фонари.
Он время чувствует хребтом,
Как нарастающий сумбур.
Санкт-Петербургский камертон
Невероятных партитур.
Моста Дворцового сюжет
Мальчишка запросто поймет:
На пять касаний в рикошет —
Овеществленный перелет.
* * *
Актрисы стареют теперь в сериале,
Так раньше рабыни в эмирском серале,
С течением серий несчастная прима
Все больше и больше расходует грима.
Актеры беспечные после премьеры
Надолго прикованы к веслам «галеры».
Но могут меняться по ходу местами,
К примеру: бандиты вдруг стали «ментами».
Новейшее рабство постигло искусство:
Зелень, бабло или просто «капуста».
Служители муз тяжкий груз идеалов,
Рыдая, швыряют за борт сериалов.
* * *
«Откровение» Иоанна, гл. 9
Наверно, пророк сгоряча
О страшной вещал саранче,
Да только пришла саранча
Пророчества погорячей.
И вправду явилась! Стальной
Над миром развесили смрад,
Сжигая страну за страной,
Запутав в сетях автострад.
И жвалы ее как клинки,
Повадки убийственней пуль.
Пестрят вдоль обочин венки,
Кладбищенский выстелив путь.
Плодятся они все лютей,
Бензиновой брызжа мочой.
Уже и не встретить людей,
Не сожранных саранчой.
Все громче прожорливый хруст,
Все жарче кровавый азарт.
Помилуй, спаси... Златоуст!
Возьми свое слово назад!
* * *
Все переменчиво на свете,
И лишь война не устарела.
Какую сторону отметить
Предупрежденьем артобстрела?
Куда на Невском надо деться,
Чтоб безопаснее пугаться
Разрывов «Града» у Донецка
И «Ураганов» под Луганском?
Европам память отморозило?
Забыли, как необоримо
Из Петербурга Малороссия
Врастала в море клином Крыма?
История всегда богата
На повторенья... Неужели
Кому-то легче, что Блокада
Сомкнулась несколько южнее?
Еще не все свершились тризны —
Могил так много неизвестных...
Где проложить «Дорогу жизни»,
Когда опять разверзлись бездны?
Когда не за морем, а рядом,
Пылая, ширятся руины.
Вот-вот и станет «Бабьим Яром»
Земля и вера Украины.
Где ложь превыше Божьих истин,
Где пересчитаны на центы
И каждый стон, и каждый выстрел,
И все, что видится в прицеле.
* * *
Ветер в сугробы под вечер зароется,
Синей поземкой растает метель...
Тихо с небес снизойдет Богородица,
Тихо качнется земли колыбель.
Тысячи лет нам не стали наукою,
Тысячи бед и заветы Христа.
Божия Мать нас жалея, баюкает,
И колыбельную шепчут уста.
Я, непокорная, гордая, дерзкая,
У твоего замираю плеча:
Над колыбелью горит Вифлеемская
Неугасимой надежды свеча.
Милый, покрепче возьми меня за руку,
Землю так просто враждой раскачать.
Вместе уйдем за разлуку, как за реку
Радость Рождественской ночи встречать.
Будет, я знаю, чудесно и весело
Вместе с тобою и с Богом в ладу
Звезды ловить сачком полумесяца,
Как махаонов в эдемском саду.
Ни интернетов, ни бесов, ни магии —
Колокола над Россией поют.
Ели стоят у дорог, как монахини,
А все дороги к храму ведут.
Вьется по следу поземка кудельная,
Снег осыпается с веток, шурша.
Льется с небес мольба колыбельная,
Чтобы к любви просыпалась душа.
