* * *
— Душа! Как безумная молния ты шаровая.
Куда ты летишь? Что в миру неприкаянно рыщешь?
А то вдруг застынешь пред чем, трепеща и пылая,
Как будто б нашла, что всю жизнь безнадежную ищешь.
А соприкоснешься — так взрыв и удушье пожара,
Разрядка... разруха... и мрак преисподний все ближе —
И тлеешь в бессилье нутром обесточенным шара,
Моля о глоточке огня как спасении свыше.
— Я клетку твою золотую когда-нибудь брошу,
Лишь только избудешь ты бремя пощады и рока,
Насквозь я прожгу задубевшую нежную кожу
И скроюсь навек во мгновенье последнее ока.
Не здесь я сгорю до конца — а в прибежище Света,
Где пламенем горним живет и сияет округа:
Там лето Господне цветет, бесконечное лето,
И души становятся снова частицами Духа.
* * *
На жизнь растянулось прощание с жизнью земной.
Ты только лишь просверк, ты только лишь просверк сквозной,
Царапина света на черном граните времен,
Как песня немого пространства и сбывшийся сон.
Смолистые кедры под ветром поют на горе,
Несметные иглы трепещут в живом серебре,
И ночь осыпает их звездами, светом полна,
И песнью единой насквозь пронзена глубина.
* * *
Словно Божьими мыслями млечными
Поутру ты туманами устлана,
Утешающими, утишающими
Твою душу неисповедимую
В сонных долах, лесах и лугах.
Вот над этим покровом задумчивым
Голова одинокая кажется,
Будто странник без бренного тулова,
Отрешенный от века, в безмолвии
По-над белой рекою плывет.
Умолкают слова неразумные,
Отлетают дела суетливые,
Думки беглые, копошливые,
Вся сумятица, бестолковица...
Нарастает судьбой тишина.
И взлетает десница над млечностью,
Будто чайка из пенного кружева,
И перстами ко лбу прикасается,
В исполнение крестного знаменья,
И уходит опять в глубину.
И молитва неслышно расходится,
Как белесый туман расплетается
По излогам, избокам, извилинам,
Тает в воздухе долгою тайною —
И пустыня земли восстает.
* * *
Как во поле, в чистом поле
Неприметный бугорок,
Позарос он трын-травою,
Как лазоревый цветок.
Серым дождиком помытый,
Павшим с неба, как любовь,
Там лежит кирпич побитый
Что обугленная кровь.
Не сюда ли ненароком
Птицы любят прилетать
И в раздумии глубоком,
Что незримо — созерцать.
Как вода в святом колодце,
Время вечное стоит —
А во поле храм на солнце
Древним золотом блестит.
Чистым дождиком омытый,
Павший с неба, как любовь,
Он теперь кирпич побитый
Что обугленная кровь.
Но над сивой трын-травою,
Там, где был святой алтарь,
С преклоненной головою
Ангел служит, как и встарь.
Контур неземного света —
Не сложил свои крыла,
Часовой Господня Лета —
Льется ввысь его хвала.
И, застывши на мгновенье,
Позабыв свой смутный век,
Чует вдруг благоговенье
Тут прохожий человек.
* * *
Стариков-шахтеров, что к деду когда-то пришли на поминки, снова я вспомнил...
Совсем немного их было, трое иль четверо, как братья друг на друга похожих...
И молчали они, будто выработанные штреки где-то там, глубоко-глубоко под землею,
А глаза... как в суровые смотришь колодцы потаенной пустыни,
И морщины на обугленных лицах им шахта рубила кайлом...
Они водку безучастно вливали в себя из граненых стопок, не интересуясь закуской,
И прямые сидели, незримо держа на плечах непомерную тяжесть судьбины,
Что в степя загнала их чужие на долгую муку, под горькую землю...
Им сердца преисподняя черная кровля навек придавила,
Подземельные близкие своды, в мерцании жирном и тусклом пластов антрацита,
Немота многотонная камня и толщи нависших пород...
Все слова на поверхности после безмолвья подземного — лживы.
Все могилы людские под небом на кладбищах — мелки.
На-гора когда выйдешь, вся водка — не крепче водицы...
А «прощай» говорит одна только душа — не язык.
* * *
Вот Ангел, свивающий небо в дымящийся свиток,
Земля, обнаженная пред ослепительной бездной,
Черней слепота этой бездны, чем черные дыры,
Куда провалилось пространство, где времени нет.
Последний земной человек, что ты зришь напоследок?
Как с небом свиваются в темь непроглядную звезды?
Как черным потопом встает непомерная стужа?..
Как Ангел уносится к Свету с твоею душой?..
ГОДОВАЯ СВЕЧА
о. Владимиру Нежданову, священнику и поэту
«...ибо время близко»
Откр. 1:3
«И возрыдают пред Ним все племена земные».
Откр. 1:7
«...времени уже не будет; но в те дни, когда
возгласит седьмой Ангел, когда он вострубит,
совершится тайна Божия».
Откр. 10:6–7
I
Свечой Богоматери светит Святая Гора
Средь мрака земного, и зла, и тщеты, и распада,
И бьют в нее волны морские с утра до утра,
Как страсти мирские, и дышат дыханием ада.
Там прежде бесовские капища в свежей крови
Дымились, возвысивши мраморные колоннады,
Пустыми глазницами гордо на жертвы свои
Взирали кумиры тогдашней Аполлониады.
Но в бурю корабль с Приснодевой прибило сюда,
И только лишь на берег Божия Матерь ступила,
Как рухнули оземь кумиры, пропав навсегда,
Рассыпались пылью и прахом поганого мира.
И Сад Богородицы чудной молитвой расцвел
Под чистым Ее благодатным и светлым Покровом,
И в небо вознесся столп света, где Божий Престол
Встречал по успению души в сиянии новом.
II
Свечой Богоматери светит Святая Гора.
Афонской молитве гореть до последнего срока.
Сказали монахи: — Темнеет. Настала пора
Затеплить свечу годовую пред именем Бога.
...Желтели в убогих могилах святых черепа
И в костницах миром преблагоуханным точили,
Как будто б смиренная не прерывалась мольба,
Что старцы когда-то при жизни своей возносили.
И золото, ладан и смирна заветных волхвов —
Дары Иисусу Младенцу — они на Афоне,
Они не исчезли в горниле нещадном веков,
А будто склонились пред Ним в неизменном поклоне.
Андрея апостола в храме благая стопа
Была средь мощей, что вслед за Иисусом ступала,
Куда б ни вела ее прежде святая тропа, —
Светилась с тех пор, как Путь праведный в мире познала...
И плавился медом священным живительный воск,
И пламя тишайшее у алтаря трепетало.
Сгорела свеча годовая в назначенный срок.
Решили монахи: — То время еще не настало.
III
И так в тишине началось измеренье времен
Свечой годовою — молитвой пред Небом нетварной,
Поскольку лишь Богу поистине верит Афон,
Не внемлющий правде земной, отрывной, календарной.
И мерою времени — та годовая свеча,
Единственно точная благословенная мера:
В миру теплохладном одна лишь она горяча,
Как в Бога одна горяча Православная вера.
Века, как молитвы, чредою заветной текли,
Монахи свечу годовую в черед возжигали,
Просили у Бога пощады для бренной земли
И время по истине верной свечой измеряли.
И вот преступила свеча календарный порог —
Однажды она дольше года земного горела.
Тогда восскорбели монахи: — Уж близится срок.
Суров Судия, Он грядет неподкупный, и жатва поспела.
IV
Твердыней сугубой молитвы сияет Афон,
Плывут над пучиною вдаль колокольные звоны,
И явственней знаменья стали Последних Времен —
То миром и кровью сочатся святые иконы.
Все дольше и дольше горит годовая свеча —
Сжимается время шагреневой кожей распада.
В миру теплохладном одна лишь она горяча,
Но все ощутимей и смрадней дыхание ада.
— Вы скорость взлюбили — скорей же настанет вам срок! —
Свеча годовая гореньем тишайшим пророчит.
Одни лишь монахи постигли наглядный урок
Во храме, где чистые плачут Заступницы очи.
V
Свечой Богоматери светит Святая Гора
Средь мрака земного, и зла, и тщеты, и распада,
И бьют в нее волны морские с утра до утра,
Как страсти мирские, как огнь пожирающий ада.
Все медленней, тише горит годовая свеча —
Летят Времена, и Конец их все ближе, все ближе.
В миру теплохладном лишь только она горяча,
И пламени срок ей не нами отмерен, а свыше.
Есть Время Бессмертное, то, в ком покоится Бог,
Оно не прейдет никогда, бесконечно живое.
Всему остальному отмерен пылающий срок.
Молитесь! Сжимается смертное время земное.
14 октября 2006 г.
Покров Божией Матери
