«Дней последних всадники грядут...»

У ОКНА

По утрам белым-бело.
Молоком вскипает
Луговина за окном —
Тает, тает, тает...
Мир разбуженной рекой
Бродит берегами.
Близко — стало далеко.
Узнаешь местами...
Скворчик выбрал свой шесток,
Прогоняя лихо.
Позовет к окну сынок,
Скажет очень тихо:
— Папа, черные барашки
Топчут белые луга.
Папа, а тебе не страшно?
— Где, сынок, твоя рука?
...Речка воду наперед
Черпает в глуши.
Так и я который год
По-за край души.

* * *

Я помню, в детстве «Мама ждет» —
Важнее нету слов,
Что там — за снегом и дождем
Глядит раз сто в окно,
Ей нет роднее ничего,
Чем я и тень моя...
Мной позабудется легко.
Все годы затемнят.
Но день придет: прильнешь к окну,
Глазочек надышав,
И сам заглянешь в ту страну
Счастливых малышат.
Шепнешь во тьму: «Ну, как вы там?
Все ль помните меня?..»
Ответом — в дом, устав летать,
Ворвется ребятня.

ОГНИ

                    А. Щербакову

Всю осень тушили пожары.
Сосед за соседом горел.
И все, кто остался, сбегались —
Ни воду, ни сил не жалел.
А кто тут остался — три бабки,
Пять девок да дядька хромой.
...Завыли истошно собаки,
Заслышав набат над горой.
А что могут люди? По силам...
По силам селу не сгореть?
И слезы совсем не от дыма,
С того, что и сил — лишь смотреть.
Горит босоногое детство
И первой любви сеновал...
Одни головешки в наследство,
И те позасыплет листва.
Всем миром давно не трудились.
Ну разве кого хоронить...
Гасили ли... лили ли... или
Восплакало небо о них.
Бог даст — этот будет последним.
Деревья искрят высоко...
...А чудо как яблок наспело!
И всполохи рвутся с боков.

ПОМИНАЛЬНОЕ

            Н. Дмитриеву, С. Викулову, В. Клыкову...
            почившим...

Все длиннее список поминальный.
...Николай, Сергей и Вячеслав...
Человек — трагически банальный —
Выбран полем битв добра и зла.
Словно отлистнули вспять столетья.
Видятся в строю и стар и млад.
Эти — вместе с Угличем сгорели.
Эти — полегли за Ленинград.
Армия — смотри! — из раскулаченных.
Это — сонм погибших на фронтах...
Соль Земли... Вы молитесь... и значит,
Нам найдется место у креста.
Может быть, последних православных
Новый век проводит ко Христу:
Николаи, Сергии, Иваны,
Александры, Алексии, Вячеславы...
Дней последних всадники грядут.

УЗНАВАНИЕ

Успей узнать, назвать, не перепутать:
Ни бабочки похожей, ни цветка.
Ласкает спину ветерок попутный,
И волны гонит времени река.
Песчинки мотыльков сгребу под утро
Под лампою... О, как же смерть легка —
Земля и пепел, срез известняка —
И распознать в ней то, что жило, трудно.
Для этого мы, кажется, живем.
Потомок подчеркнет карандашом
И вспомнит между делом про меня,
Про облако, звезду и колосок.
Я — север, юг... Я — запад и восток...
И различат потом день ото дня.

ЯРОСЛАВОВ МОСТ

Когда быть трудником не в тягость,
А во спасение души...
В обитель Крыпецкую стлалась
Дорога-гать — одна, как жизнь.
То благодарность Ярослава:
Жена — здорова и жива.
Князь псковский думал ли о славе,
Бредущей по мосткам в века?
А до того тропинкой скользкой —
Дай Боже, чтоб не утонуть —
Не перечесть печалей сколько
Шло в монастырскую страну.
В краю том Крыпецком, болотном,
Вознесшись к небу из глубин,
Встал монастырь святым оплотом,
Свидетель Божьей к нам любви.
Иван Васильич Третий правил.
Шел век к стоянью на Угре,
Где долгожданно Русь воспряла
С орлом двуглавым на гербе.
Тверских и вятских, ярославских
Объединял московский мир.
За Русь молил святитель Савва:
«В братоубийстве не умри.
Не стань, страна, как дом скудельный.
Раздор, Господь, не попусти!»
Впредь и всегда князькам удельным
Есть Государь Всея Руси.
По воле Божьей Русь терпела...
Еще покоя не видать —
Вновь с Запада, как из вертепа,
Поляки, шведы и литва.
Восток — прищур таит татарский —
В полон возьмет или сожжет.
...Русь на терпение горазда:
Смиренно ждет весны снежок.
Он по весне в разливе хлынет,
И не укрыться, не сдержать...
Молись почаще, мать, о сыне —
Ему стоять на рубежах:
Под Псковом, Нижним и Москвою,
За веру, Родину и жизнь...
Молись, причастница. С тобою
Острее меч и крепче щит.
...А Ярославов мост достроят.