В 20-х числа октября 2011 г. весь мир с изумлением и ужасом наблюдал леденящие душу кадры самосуда и зверской расправы «инсургентов» над попавшим в их руки истекающим кровью лидером ливийской революции М. Каддафи. Вопреки всем нормам общечеловеческой морали, потеряв всякое представление о таких понятиях, как честь и совесть, участники этого завершающего акта ливийской трагедии поставили в ней финальную точку, обнажив тем самым всю глубину своей моральной деградации. Но на этом кощунственное, мерзкое деяние не закончилось. Совершив странное, не поддающееся описанию надругательство над трупом поверженного, «представители победившего народа» выставили его, как музейный экспонат, как мумию, на всеобщее обозрение, а толпа выстроилась в очередь, чтобы воочию лицезреть главный трофей «победы», сполна утолить свои первобытные инстинкты. Да были ли они ливийцами?
А где же ислам, заповеди и предписания, которые категорически отвергают подобное обращение с человеком, а тем более с трупом?! Правда, в последний момент, под влиянием мирового общественного мнения, шокированного подобной жестокостью и вандализмом и требовавшего создания Международной комиссии для беспристрастного расследования обстоятельств гибели М. Каддафи, новые власти приняли решение тайно захоронить его останки в безвестной пустыне, исключив тем самым возможность паломничества людей к его могиле.
Подоплека быстрой расправы над М. Каддафи крылась, очевидно, в нежелании основных заказчиков оставить полковника в живых, допустить дело до суда, в ходе которого он мог бы пролить свет на многие вопросы, особенно в том, что касалось взаимоотношений с лидерами ряда западных стран. Для них было важно, чтобы он унес все эти тайны в могилу. А предводители ливийской оппозиции в свою очередь, также, очевидно, не могли игнорировать тот факт, что М. Каддафи своей мужественной борьбой, готовностью умереть на своей родной земле, до последней капли крови защищая ее, ни в коем случае не помышлял сдаваться на милость врагу, и все это не могло не вызывать восхищения простых ливийцев, арабов, мусульман, да и всех честных людей во всем мире.
Оппозиционеры не могли допустить, чтобы существовал такой символ.
Казалось, весь мир должен был бы решительно и однозначно осудить это убийство, как преступное деяние. Однако вместо этого мы увидели проявление буйной радости не только у непосредственных исполнителей, но и у главных заказчиков, представителей руководства правящей элиты «демократического Запада», лидеров ряда стран Европы и США. В этом смысле особенно знаменательно выглядело победоносное «вау» в устах госсекретаря США Х. Клинтон, когда до нее довели ожидавшуюся информацию о гибели полковника. Не кощунство ли это?
Ну что же! Запад может радоваться. Повержен еще один решительный противник империализма и колониализма. Более сорока лет полковник стойко защищал свой народ от закабаления, оберегал достоинство арабской нации, отстаивал исламские ценности, возвышая свой голос во имя всех обездоленных и угнетенных на Земном шаре. Теперь устранены все препятствия и барьеры на пути к полному господству Запада над сырьевыми природными ресурсами Ливии, возвращению под его прямой военно-политический контроль стратегической зоны Южного Средиземноморья. Логика, наверное, такова: не хотели миром вы и иже с вами в стойло уготовленного вам Большого Ближнего Востока. Так получайте!?
Ради этих «благородных» целей врагам Ливии нетрудно было нажать на Совет Безопасности ООН, добиться принятия им резолюции 1973, давшей зеленый свет заранее запланированному вмешательству во внутренние дела суверенного государства под надуманным и лицемерным предлогом «защиты мирного населения»; стоило пойти на грубое нарушение буквы и духа резолюции Совбеза, на явное превышение мандата ООН, на непропорциональное использование вооруженного потенциала блока НАТО, массированные бомбардировки и ракетный обстрел всей территории страны, на прямое участие в операции, привлечение помимо прочего разведывательных групп и отрядов спецназа, мобилизацию всевозможных наемников со всех концов света, в том числе из арабских и азиатских стран и т. д. В итоге, уничтожение десятков тысяч мирных граждан, женщин, детей и стариков, разрушение основных очагов материальной и духовной культуры. В сухом остатке выжженное поле, где дальше могут произрастать лишь семена раздора и ненависти, а многочисленные вдовы и сироты в неутешном горе оплакивать своих близких.
Кто ответит за все это? Как всегда в таких случаях, зачинщики этой величайшей современной трагедии постараются уйти от ответственности и переложить всю тяжесть содеянного ими на жертву, то есть на ливийский народ.
Оказывается, в ХХI веке можно безнаказанно свергать неугодные Западу режимы в других странах, принуждать народы и их руководителей, объявляя их вне закона, физически устранять. После Ирака, Афганистана оказалась Ливия. Кто следующий?
Я не ставлю перед собой задачу защищать или восхвалять М. Каддафи, тем более после его трагической гибели. Он, безусловно, был очень сложной, противоречивой фигурой. К тому же, когда деятель такого масштаба находится у власти столь длительное время, он совершает и ошибки и просчеты, особенно в созданном ближайшим окружением ореоле абсолютной непогрешимости. М. Каддафи был исключительно сильной личностью, харизматическим лидером, человеком стойких убеждений и принципов, обладал несгибаемой волей и нельзя было рассчитывать на то, что он спасует перед любыми угрозами и личными опасностями. Да, несомненно, полковник был и диктатором, жестко и беспощадно расправлялся с врагами ливийской революции, руководствуясь только своим мировоззрением. Ему были свойственны такие характерные для развивающегося мира черты, как непотизм, стремление закрепить власть за своим кланом, может быть даже основать новую династию, передав власть своим сыновьям и т. д. Но сам ливийский лидер, особенно на первом этапе своей деятельности, был честен, бескорыстен и бесстрашен. Не дрогнул он и перед угрозами Запада, который, столкнувшись с его упорством, решил наказать «зарвавшегося» полковника. Расчет делался на достижение желаемого результата в течение короткого времени. Однако целых семь месяцев натовцы и опекаемые ими силы не могли сломить сопротивление и добиться победы над живым М. Каддафи.
Было бы логичным проанализировать различные аспекты ливийской драмы, остановиться на достижениях и ошибках прежнего руководства, и, в частности, самого М. Каддафи, задаться вопросом, а что же дальше. Не обернется ли нынешнее торжество натовских стратегов «пирровой победой» и т. д. Но хотелось бы ограничиться здесь своими впечатлениями от общения с этим незаурядным человеком.
Мне довелось работать в Социалистической Арабской Народной Ливийской Джамахирии в период с 1982 по 1988 год в качестве первого секретаря Посольства СССР в Ливии, Представителя ССОД и общества советско-ливийской дружбы. Впервые я лично увиделся с М. Каддафи в 1983 году не в силу своего официального статуса, который явно не тянул на общение с лидером ливийской революции, а в силу случайных обстоятельств.
В начале 1983 года наш посол в Ливии А. В. Анисимов получил приглашение на открытие Первой Всемирной конференции по «Зеленой книге», написанной лидером ливийской революции. Для подготовки конференции и последующей пропаганды идей М. Каддафи, изложенной в трех частях этой программной брошюры, был создан Международный центр по изучению и исследованию «Зеленой книги».
Появление «Зеленой книги» было вполне оправдано тем, что, как и любой другой лидер страны, М. Каддафи хотел дать теоретическое обоснование дальнейшему пути развития ливийского общества. Тем более, что даже менее авторитетные, но более амбициозные руководители арабских и африканских стран и созданные ими политические организации и партии выдвигали в тот период различные теории «национального социализма», арабского, африканского и др.
Будучи в прошлом работником ЦК КПСС и принципиальным советским коммунистом, наш посол даже представить себе не мог, как это он примет участие в конференции по «Зеленой книге» и тем самым, как бы, хотя и в косвенной форме, но признает «третью мировую теорию», о чем он откровенно сказал и предложил мне поехать в г. Бенгази на этот форум вместо себя. Но, конечно, он не мог так просто отказаться от приглашения и должен был получить соответствующее разрешение от Центра. Через несколько дней добро было получено и на мою поездку вместо посла.
Признаться, я недоумевал по поводу нашего общего отношения в те времена к желанию руководителей стран «третьего мира» определять пути дальнейшего развития в соответствии с историческими условиями, с учетом местных реалий. Если мы сами пропагандировали возможность и обоснованность некапиталистического выбора этих стран, то почему нельзя было признавать их право на то, чтобы самим определять свой путь развития, конечно же, с нашей помощью, которая была бы противовесом давлению империалистического Запада.
В дипкорпусе восприняли идею участия в Первой всемирной конференции по «Зеленой книге» весьма неоднозначно. Послы ряда соцстран, аккредитованные в Ливии, решали этот вопрос с оглядкой на советского посла и послали вместо себя вторых лиц, то есть советников-посланников. Зато для западных стран, и особенно для стран Азии, Африки и Латинской Америки, выезд в Бенгази и участие в таком значимом мероприятии были неординарным событием. Во-первых, выезд из Триполи с его пресной дипломатической жизнью был для них возможностью на время выбраться из «прокрустова ложе» обычной рутины; во-вторых, давал надежду на контакты с собиравшимся там цветом ливийской политической элиты и, тем самым, на получение определенной информации для своих правительств.
Оргкомитет направил приглашения во многие страны мира, ливийская сторона брала на себя все расходы по проезду и пребыванию в стране. В огромном заполненном зале конференции дипкорпусу была оказана особая честь, для него выделили несколько первых рядов. Поскольку я, как первый секретарь, не входил в круг руководства дипмиссий, да и вообще мне были даны от посла инструкции вести себя сдержанно, но с достоинством, как должно представителю великой державы, то я решил лишь наблюдать со стороны за всем происходящим на форуме и вместе с тем получить как можно более адекватное представление о нем для соответствующего отчета перед послом. Поэтому скромно сел на крайнее сиденье где-то в пятом или шестом ряду, у самого бокового правого прохода. Все ожидали, что лидер и члены президиума форума появятся из-за кулис на сцене, куда были устремлены взгляды всех присутствующих. Но совершенно неожиданно для собравшихся М. Каддафи вошел в зал из боковой двери и очутился прямо передо мной. Я немедленно встал в знак уважения к нему, зал бурно рукоплескал, а ливийцы шумно скандировали свои приветствия и лозунги. Поскольку мне приходилось видеть и слышать лидера ежедневно и по телевидению, а иногда и на торжественных мероприятиях, то я не почувствовал какого-то особого волнения и спокойно приветствовал его. Зато чуть-чуть удивился сам М. Каддафи. Он, очевидно, не предполагал, что кто-то из иностранцев, представителей дипкорпуса, заговорит с ним на арабском языке, причем я ведь произнес не только приветствие, но и успел выговорить несколько фраз. Он протянул мне руку и спросил кто я, откуда и где изучал арабский язык. Возможно, эта экспромтная беседа продолжалась не более 1–2 минут, но впечатление этот эпизод оказал, как выяснилось в дальнейшем, довольно сильное и на ливийцев, и на дипкорпус. Мои разъяснения, что я впервые виделся с лидером и лишь приветствовал его, как это принято на Востоке, никого не убедили, но зато я стал как бы «героем» в их глазах. Все дни работы форума и на различных торжественных мероприятиях вне зала заседаний они кучковались вокруг меня и пытались консультироваться по различным вопросам. Но я ведь хорошо знал, что здесь никакой моей заслуги нет, просто благоприятное стечение обстоятельств; тем не менее, в моей дальнейшей работе этот эпизод сыграл крайне важную роль и еще больше способствовал налаживанию полезных контактов с ливийцами на всех уровнях.
Забегая вперед могу сказать, что в течение шестилетнего пребывания в Ливии мне довелось встречаться в узком составе (лидер, посол и я) десятки раз, а иногда и самому беседовать с М. Каддафи. Если в других странах это могло быть обычным явлением, то в Ливии, где лидер не принимал даже послов, заявляя, что он не президент, не премьер-министр, а руководитель ливийской революции, такое его отношение к нам воспринималось как демонстрация особого уважения к СССР.
Ни в коей мере не могу согласиться со сложившимся во многих странах, в том числе и арабских, представлением о М. Каддафи, как о неадекватном, непредсказуемом, неуравновешенном и т. д. Я видел перед собой умного, ответственного руководителя страны, искренне болеющего за ее будущее и энергично стремящегося расшевелить ливийский народ, побудить его на активное участие в реализации идей революции, изложенных в «третьей мировой теории». Кроме того, он чувствовал себя ответственным перед всей арабской нацией; решительно критиковал лидеров ряда арабских стран, которые в угоду Западу, занимали каучуковую позицию по судьбоносным и крайне актуальным для своих народов вопросам, в частности по ближневосточной проблеме и ее сердцевине — палестинскому вопросу, по проблемам осуществления на деле лозунга арабского единства и др. Яркий оратор, он своими зажигательными речами мог так воодушевить огромную аудиторию, что дай он ей соответствующий знак, то все, кажется, могли бы ринуться на штурм указанных целей, сокрушение врагов революции и т. д. Я хорошо помню, как в 1983 году внешними силами была предпринята попытка дестабилизировать ситуацию в стране и, опираясь на «пятую колонну», пошатнуть режим М. Каддафи, а если удастся, то и устранить его. Эта попытка полностью провалилась, так как не получила той поддержки, на которую рассчитывали ее организаторы. По призыву лидера была объявлена беспощадная борьба с врагами революции, и в течение нескольких дней мне довелось наблюдать по телевидению жуткие сцены расправ над участниками путча, которых десятками вешали в публичных местах при большом стечении народа, набрасывая на их головы какие-то мешки.
Конечно, это было жестоко, но такова уж была реальность в арабском мире, в странах Азии и Африки, где режимы отстаивали свои позиции, отстаивали суверенитет и безопасность страны и такими методами.
Лишь те, кому довелось общаться с М. Каддафи, могли в полной мере убедиться в его скромности, почти аскетическом образе жизни, широте взглядов, глубоком знании религиозной проблематики и многом другом, о чем нельзя получить реальное представление на основании только официальных выступлений ливийского лидера, в которых зачастую его критиками особо вычленялись некоторые экстравагантные моменты или высказывания. Гораздо важнее, как представляется, содержание, суть, внутреннее ядро, а не внешняя оболочка.
Мне очень нравилась атмосфера встреч и бесед с М. Каддафи. Они, как правило, проходили в бедуинской палатке с более чем скромной обстановкой: небольшой столик, несколько стульчиков; подавали знаменитый ливийский зеленый чай, очень высокой концентрации, с густой пеной и довольно сладкий. Лидер отличался тем, что внимательно выслушивал собеседника, никогда не прерывал, комментировал и отвечал кратко, но выразительно, каждое слово взвешено, решение, принимаемое им, весомо. Я видел в нем и прекрасного психолога, он хорошо знал, как можно и нужно вести себя, беседовать в любой аудитории или с частным лицом. Создавалось впечатление многоликости М. Каддафи: с врагами революции и арабской нации — один стиль, жесткий, бескомпромиссный, митинговый, в резких выражениях; с представителями дружественных государств — совсем наоборот — благожелательность, интерес, доверие. С ливийцами — он свой, знает проблемы, обычаи, образ мышления и в соответствии с этим обходится с ними. Особенно он любил общаться с соплеменниками; здесь он простой, доступный, внимательный, обходительный, все делается в соответствии с традициями, обычаями и нравами, с учетом местных реалий.
Помимо того, в заслугу М. Каддафи надо, несомненно, отнести то, что он вернул ливийцам чувство собственного и национального достоинства. Если до революции США, Англия, Франция и Италия безраздельно хозяйничали в Ливии, то в 70–80-е годы ХХ века представители этих стран и их граждане ощущали себя уже людьми второго сорта, а многие ливийцы откровенно давали им знать, что они полностью освободились от прежнего комплекса неполноценности и теперь ощущают себя подлинными хозяевами своей страны. Вместе с тем полковник постоянно апеллировал к своему народу, требовал от него не паразитировать на нефтяных сверхдоходах, не опираться на привлечение дешевой рабочей силы из Туниса, Египта, Марокко, Турции и других стран, а самим трудиться во имя процветания страны. Но в тех условиях эти призывы лидера не доходили зачастую до многих ливийцев, так как им были гарантированы высокие зарплаты, несопоставимые с тем, что получали в соседних государствах, так же как и высокий уровень благосостояния и социального обеспечения, в целом.
Западные страны, прежде всего США, крайне раздражала независимая политика М. Каддафи, и спецслужбы неоднократно предпринимали попытки физического устранения полковника. Они также всячески поддерживали сторонников свергнутого ливийской революцией королевского режима.
В ночь с 14 на 15 апреля 1986 года стратегические бомбардировщики и авианосцы США нанесли превентивный вероломный удар по двум важнейшим городам страны — Триполи и Бенгази, а также ряду других объектов, поправ все международные нормы и законы. Это была наглая акция по устрашению руководства страны, не желавшего принять американскую гегемонию на Ближнем Востоке вообще, и в Ливии, в частности, что ярко проявилось в вопросе о принадлежности залива Сирт. Конфликт возник ранее, когда американская авиация и флот стали совершать провокационные рейды в район этого залива, который ливийцы считали своими внутренними водами, а американцы громогласно заявляли, что заставят Ливию признать залив Сирт международными водами. Вместо того чтобы разрешить этот спор мирными дипломатическими средствами, США решили в одностороннем порядке, без консультаций с ООН, а точнее игнорируя ООН, расправиться со страной, посмевшей иметь свою точку зрения, занимавшей по основным вопросам внешней политики антиимпериалистическую позицию и защищавшей свои национальные интересы.
Несмотря на пропагандистские утверждения американской администрации о том, что удар наносился лишь по военным объектам, представлявшим угрозу для США, на самом деле объектами бомбардировок стало мирное население, жилые кварталы в центре городов, больницы, учебные центры и т. д. После первой бомбардировки Триполи сразу же погибло более 50 мирных жителей, в основном женщины и дети, сотни были ранены. Мы с женой хорошо помним эту злопамятную ночь. Накануне она спрашивала меня, будет ли удар по Ливии? Я, ссылаясь и на командующего нашим флотом, и на другие источники, отвечал, что не должно быть. Мы уже спали, когда в 1 час 50 минут ночи раздались оглушительные раскаты взрывов и рев бомбардировщиков, все вокруг сотрясалось от сыпавшихся бомб и ракет, в том числе крылатых. Наиболее сильно досталось кварталу на расстоянии 100–200 метров по прямой от арендуемой мною виллы в одном из центральных районов Триполи, на втором этаже которой находилось наше жилье.
Меня очень удивил и обрадовал тот факт, что ливийцы не растерялись и не поддались никакой панике. А ведь американцы очень рассчитывали на то, что начнутся беспорядки и волнения, смута и недовольство народа режимом, а там, глядишь, могут замахнуться на более решительные действия по его устранению. Но ничего из этих планов у США не вышло. Всю ночь я слушал, как по рации переговаривались полицейские посты и члены дружин народного ополчения, никакого страха и волнения в голосах.
Я побывал в резиденции Объединенного командования ливийских вооруженных сил и располагавшейся рядом с ним небольшой двухэтажной, весьма скромной вилле, со столь же скромной обстановкой — домике М. Каддафи и его семьи. Дом был разрушен полностью. Повсюду валялись обломки, осколки, обугленные детские игрушки и т. д. В первые же часы бомбардировки погибла приемная дочь лидера, ранение получили два его сына и жена. Увиденное очень потрясло всех членов наших делегаций.
М. Каддафи, как известно, не принимал иностранных послов, ссылаясь на то, что он де не занимает никаких официальных постов. Но эту традицию удалось пошатнуть нашему послу О. Г. Пересыпкину, который находился в Ливии в 1984–1986 годах. С приездом нового посла П. С. Акопова встречи с ливийским лидером приобрели регулярный характер. Поскольку наш посол просил меня сопровождать его, то и мне доводилось общаться с полковником гораздо больше, чем раньше, и каждый раз я открывал в нем для себя все новые грани. Хорошо помню нашу вместе с послом прощальную встречу с М. Каддафи. Это было в апреле 1988 года. Когда посол сказал ему, что доктор Башир (так меня называли во всех арабских странах) скоро уезжает, то ливийский лидер поинтересовался, чем это вызвано и нельзя ли продлить мое пребывание в стране. Мы оба объяснили, что нельзя бесконечно оставаться в одной стране. Я в свою очередь добавил, что благодарен ливийскому народу и его лидеру за самые плодотворные годы, проведенные в стране, за дружеское расположение к нашей стране и ко мне лично.
М. Каддафи, обратившись к послу, спросил, каким орденом решено наградить доктора Башира с советской стороны, пояснив, что с ливийской стороны тоже встал вопрос о награде. Лидер высказал в мой адрес приятные слова, а затем написал на моей визитной карточке (своей визитки у него не было) «Доктору Баширу с уважением и высокой оценкой» и поставил свою подпись. В дальнейшем эта карточка с его надписью послужила для меня очень хорошим пропуском в любые учреждения.
Я уехал из страны с чувством глубокого удовлетворения, так как мне, кажется, удалось понять чаяние и чувство ливийцев, лучше узнать особенности их психологии, познакомиться с достижениями ливийского народа в различных областях жизни, наладить широкие контакты, приобрести новых друзей среди ливийцев и внести свой скромный вклад в развитие отношений дружбы и взаимопонимания между нашими странами и народами.
И после отъезда из Ливии, и вплоть до настоящего времени я продолжал следить за развитием ситуации в Ливии и вокруг нее, интересовался дальнейшей судьбой народа, с которым мне довелось делить все радости и невзгоды в течение 6-ти лет. Отслеживал, конечно, деятельность М. Каддафи. Как и всякий человек, радовался достижениям страны и сопереживал, сочувствовал в преодолении выпавших на его долю испытаний героическому ливийскому народу, который понес в годы итальянской оккупации многотысячные жертвы, по некоторым данным, от трети до половины тогдашнего населения, а после Второй мировой войны стал объектом колониальной экспансии США, Англии и Франции.
Трудно предугадать, как сложится дальнейшая судьба этого народа, но хотелось бы верить, что он преодолеет последствия нынешних тяжелых испытаний и займет свое законное место среди других народов мира, внесет свой достойный вклад в развитие мировой цивилизации.
(Статья написана и опубликована в 2012 г.)
