Многие исследователи считают, что в 1943 г. берет начало «новый курс» государственно-церковной политики в нашей стране. 1943 год как начало «нового курса» государственной церковной политики четко и убедительно обосновывает в своих работах историк О. Ю. Васильева. Она связывает его начало с необходимостью для советского руководства иметь поддержку со стороны Православной Церкви в преддверии грядущих преобразований в Европе в связи с коренным переломом в борьбе против фашизма1. М. В. Шкаровский также считает, что в начале 1943 г. И. В. Сталин и его ближайшее окружение пришли к окончательному решению о необходимости приступить к нормализации государственно-церковных отношений. На него повлияла целая группа внутренних и внешнеполитических факторов. Одной из важных причин была активная патриотическая деятельность подавляющего большинства православного духовенства и мирян, руководства Православной Церкви во главе с Патриаршим Местоблюстителем митрополитом Сергием (Страгородским). За полтора года войны, несмотря на отсутствие необходимого аппарата управления, печатного органа и юридического статуса, Православная Церковь показала свою силу в борьбе против фашизма, сумела во многом расширить и упрочить свое влияние в стране2. Один из руководителей органов безопасности и советской разведки Павел Анатольевич Судоплатов свидетельствовал, что информация оперативных работников НКВД, действовавших на оккупированной врагом территории, «о патриотическом настрое церковных кругов совпала с неофициальными тогдашними просьбами Рузвельта, переданными через Гарримана Сталину, улучшить политическое и правовое положение Православной Церкви». Кроме того, П. А. Судоплатов отмечал роль сотрудников госбезопасности: «В своей записке в правительство мы также поддерживали эти предложения, имея в виду важную консолидирующую роль Православной Церкви в набиравшем силу антифашистском движении славянских народов на Балканах»3.
Существенное значение имело обращение в ходе войны к русским патриотическим традициям. То, что руководством страны именовалось «идеологической работой в массах», приобрело совершенно иные, чем прежде, черты. Этот поворот осуществлялся целенаправленно во всех областях — от культурно-исторической до религиозной. В первые два года войны в СССР завершился переход от интернационального к национальному курсу. И в этом курсе Церкви отводилась роль катализатора и цементирующего компонента. В Церкви власть снова увидела опору государственности и патриотизма, без чего невозможно было победить объединенные силы Европы, ведомые фашистской Германией. В армии были введены ордена и медали в честь великих русских полководцев, в том числе в июле 1942 г. орден святого князя Александра Невского. В советской кинохронике стали показывать немыслимые совсем недавно кадры, как в освобожденных городах и селах жители с иконами встречают солдат Красной Армии и некоторые из бойцов, осеняя себя крестным знамением, прикладываются к иконам; освящается танковая колонна, построенная на пожертвования верующих. Кроме того, советское руководство стремилось нейтрализовать воздействие немецкой пропаганды, которая представляла Германию защитницей христианства в России. В конце 1942 г. — начале 1943 г. были освобождены некоторые края и области на юге Российской Федерации, и Московская Патриархия понадобилась для введения в контролируемое русло стихийно возродившейся церковной жизни на подвергшейся оккупации территории. Вскоре на эти земли было направлено до половины начавшего быстро расти епископата Патриархии. Как пишет М. В. Шкаровский, «изменение государственно-церковных отношений можно рассматривать как негласное признание “вождем народов” своей крупной политической ошибки, которое далось ему не без труда. Но Сталин руководствовался прежде всего прагматическими расчетами, в свете которых все идеологические и т. п. аргументы отходили на задний план. Инициатива этого поворота всецело принадлежала председателю СНК. Никто из его окружения, как показывает анализ их идейных позиций, изучение личных качеств, документов, не мог предложить таких радикальных перемен»4. Такой вывод еще в 1992 г. сделал В. Алексеев в своей книге “Штурм небес отменяется?”»5.
Прагматизм у Сталина преобладал, несмотря на некоторые факты его склонности к мистике. И в атеизме, и в религии он видел общественные феномены, которые должны служить его системе каждый по-своему. Атеизм был для него также лишь политическим средством, элементом в общей системе формирования людей в нужном направлении. Не случайно всю атеистическую литературу советского периода он называл «атеистической макулатурой» и предпочитал не иметь ее в своей личной библиотеке6.
Первым крупным шагом на пути принципиального изменения в отношениях с Церковью было разрешение открыть специальный счет в Государственном банке для аккумуляции финансовых средств на строительство танковой колонны 5 января 1943 г. Патриарший Местоблюститель митрополит Сергий предпринял важный шаг на пути фактической легализации Церкви, использовав сборы на оборону страны. Он послал Сталину телеграмму, прося его разрешения на открытие Патриархией банковского счета, куда вносились бы все деньги, пожертвованные на нужды войны в храмах страны. Ответ Сталина был молниеносным. В тот же день он не только поблагодарил Церковь за заботу о бронетанковых силах Красной Армии, но и тут же дал распоряжение открыть банковский счет Патриархии. Это означало юридическое признание Русской Православной Церкви советской властью, чего не было с 1917 г., хотя устанавливающийся юридический статус был весьма ограниченным.
Неизбежность значительного изменения курса государственной религиозной политики стала ощущаться многими связанными с церковью людьми уже вскоре после победы в Сталинградской битве, утверждает М. В. Шкаровский. По докладам органов государственной безопасности, весной–летом 1943 г. многочисленные «бродячие» священники и епископы агитировали верующих подавать властям ходатайства об открытии храмов. Среди московского духовенства распространялись слухи о том, что вскоре должна состояться встреча иерархов с руководством страны. Кое-где местные власти уже фактически отказались от прежней линии. Так, в 1942–1943 гг. в 14 районах Ярославской области беспрепятственно, хотя и неофициально, без юридического оформления стал функционировать 51 храм. Иногда церкви открывались даже при содействии руководящих деятелей государства. В частности в 1943 г. М. И. Калинин указывал Ярославскому облисполкому на «неправильное отклонение ходатайств жителей Сусанинского района об открытии церкви». При этом он указал, что «не следует возбуждать недовольство верующих теперь, когда требуется единство всего народа для победы над фашизмом, и разрешил открыть церковь в Сусанинском районе. По личному указанию председателя Президиума Верховного Совета СССР М. И. Калинина, который в 1920-х гг. являлся сторонником либеральной религиозной политики, в 1943 г. были также открыты две церкви в Ивановской области7.
В Красноярске в январе–феврале 1943 г. профессор медицины, ссыльный епископ Лука (Войно-Ясенецкий), исполнявший обязанности главного хирурга военного эвакогоспиталя для раненых бойцов Красной Армии, был вызван первым секретарем обкома ВКП(б). Руководитель обкома сказал ему, что отношения между Церковью и государством скоро улучшатся и Владыка сможет вернуться к своему епископскому служению. Вскоре, в начале марта 1943 г., открылся первый храм в пригороде Красноярска, а Владыка Лука митрополитом Сергием был назначен архиепископом Красноярским. 5 марта Владыка писал своему сыну: «Я думаю, что резко изменилось отношение к Церкви: всюду открываются и ремонтируются за счет горсовета храмы, назначаются епископы, митрополит Николай Киевский назначен членом комиссии по немецким зверствам…» Вскоре в Красноярске был открыт еще один храм8.
В начале 1943 г. И. В. Сталин и его ближайшее окружение пришли к окончательному решению о нормализации государственно-церковных отношений. Это определялось общей политической ситуацией внутри страны и широкой патриотической деятельностью религиозных организаций, а также причинами внешними — необходимостью сплочения всех антифашистских сил, включая и религиозные, в странах антигитлеровской коалиции и оккупированных Германией, желанием Сталина показать союзникам, прежде всего США и Англии, что он «дает» религиозную свободу гражданам СССР.
В связи с этим следовало определить, по отношению к какой из религиозных организаций будет сделан первый шаг. Речь могла идти только о Православной Церкви, но либо о ее «обновленческой» ветви, либо о «тихоновской». Сталин подошел к этому выбору как прагматик. «Обновленческая» церковь, возглавляемая эвакуированным в Ульяновск митрополитом Александром Введенским, не пользовалась широкой поддержкой верующих. И за рубежом, среди большинства автокефальных церквей православных, обновленцы не были признаваемы. Они воспринимались как «раскольники» и «узурпаторы» власти церковной. В противоположность им «тихоновская» церковь имела среди верующих широкую поддержку. Зарубежные православные церкви именно ее рассматривали как наследницу тысячелетнего Православия и желали восстановления с ней отношений. Принимался во внимание и тот факт, что на оккупированных территориях немцы закрывали «обновленческие» храмы, тогда как «тихоновских» храмов и монастырей было открыто несколько тысяч.
Таким образом, политическая и религиозная ситуация в стране и за рубежом диктовали Сталину выбор в пользу «тихоновской» церкви9.
Весной–летом 1943 г. в руководстве СССР активно обсуждался вопрос о том, какому органу поручить проведение новой религиозной политики. Вначале было решено оставить это право за созданным в апреле Наркоматом государственной безопасности. Однако скоро стало ясно, что этому органу данное направление деятельности явно не удается, ибо сказывались традиции 1930-х гг. Среди религиозных организаций он воспринимался как наследник их гонителей — ОГПУ и НКВД. Для внешнеполитического имиджа Советского Союза также было важно хотя бы внешне вывести Церковь из-под контроля спецслужб. В результате возобладало мнение, что при Совнаркоме следует создать специальный орган, который бы осуществлял связь правительства с Русской Церковью. Тогда родилась идея встречи И. В. Сталина с ее руководителями. К ней стали интенсивно готовиться. С июля 1943 г. начались оживленные переговоры работников Наркомата госбезопасности с представителями Патриархии — митрополитом Николаем (Ярушевичем) и управляющим делами Н. Ф. Колчицким10.
Было еще одно очень важное обстоятельство, которое обусловливало изменение религиозной политики советской власти. На это обратила внимание О. Ю. Васильева в своей работе11. Речь идет об изменении международной обстановки и стремлении советского руководства играть новую роль в международной политике.
5 июня 1943 г. И. В. Сталин принял в Кремле Наркома государственной безопасности В. Н. Меркулова, который согласно ранее полученным указаниям представил проект секретного документа, именуемого «Мероприятия по улучшению зарубежной работы разведывательных органов СССР». На основе этого документа Государственный Комитет Обороны принял постановление об утверждении совершенно секретных материалов. Этот документ означал новую эру в истории политической разведки Советского Союза.
В нем конкретно были расписаны цели и задачи по сбору сведений надлежащего характера. И если многие направления политической разведки для органов Госбезопасности были не новы, то сведения о религиозных организациях впервые оказались в категории серьезных интересов советской внешней разведки. И это было не случайно.
В преддверии грядущих преобразований в Европе после освобождения ее от фашизма Сталин трезво взвешивал шансы СССР в условиях мирного противостояния общественных систем. С одной стороны, симпатии народов Европы, государственных и политических лидеров к СССР как государству, спасшему европейскую цивилизацию от германского фашизма, с другой — настороженность, недоверие к СССР как большевистскому государству, печально известному своими репрессиями, своими преследованиями религии.
Вставала задача максимально использовать эти симпатии и нейтрализовать недоверие.
Морально-этической основой сближения разных государств и народов в новых условиях могла стать религия с ее универсальными ценностями и идеалами. Но для этого надо было показать уважение к ней, терпимость к «чуждым социализму ценностям». Однако внешнеполитические планы не ограничивались задачей завоевания симпатий европейских народов. В своих геополитических устремлениях Сталин претендовал на победу и над умами и душами народов. Он хорошо знал, что умами и душами многих народов Европы правит могущественный Ватикан. Сломить могущество последнего можно было, лишь противопоставив ему Православную Церковь. Возможности для этого, казалось, были.
До 1917 года Русская Православная Церковь имела паству во многих странах. Действовали православные церкви в Северной и Южной Америке, епархия в Бельгии, русские духовные миссии в Иерусалиме, Китае, Корее, благочиния в Австрии, Венгрии, подворья в Белграде и Софии, приходы во многих западноевропейских странах.
И вот Сталин решил превратить Русскую Православную Церковь в центр международного православия с политическим уклоном, своего рода «православный Ватикан», который мог бы стать духовно-нравственной опорой международной политики СССР.
Создание «православного Ватикана» путем объединения автокефальных церквей вокруг Московского Патриархата и перенесения Центра вселенского православия в столицу коммунистического СССР должно было идти под личным контролем И. В. Сталина и В. М. Молотова. А право на «оперативную инициативу» в осуществлении плана было предоставлено «куратору» Церкви — Председателю Совета по делам Русской Православной Церкви, полковнику госбезопасности Г. Г. Карпову и «специалистам» по внешним сношениям с Лубянки.
Вот это сочетание внутренних факторов и внешнеполитических задач советского государства и обусловило «новый государственно-церковный курс» с осени 1943 г., когда начался период организационного возрождения и укрепления обескровленной большевистским лихолетьем Русской Православной Церкви.
Разработка вопроса о государственном органе, которому можно было бы поручить осуществление новой религиозной политики, велась предварительно. Как уже отмечалось выше, первоначально предполагалось, что этим органом станет созданный в апреле 1943 г. Наркомат государственной безопасности СССР (НКГБ). Однако по целому ряду причин, прежде всего внешнеполитических, а также в связи с непригодностью старых чекистских методов для нового дела, от этой идеи пришлось отказаться. Решение в конечном итоге принимал Председатель Совета Народных комиссаров и Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин. Но он обсуждал этот вопрос со своими соратниками. В обсуждении вопроса принимали участие: заместитель Председателя СНК СССР, Нарком иностранных дел В. М. Молотов, секретарь ЦК ВКП(б), начальник Управления кадров ЦК ВКП(б) Г. М. Маленков, Нарком внутренних дел Л. П. Берия и заместитель Наркома внутренних дел, Нарком госбезопасности В. Н. Меркулов. Органы госбезопасности представили Сталину подробный материал о положении дел в Русской Православной Церкви, дали характеристики на наиболее видных ее представителей — возможных кандидатов на Патриарший Престол.
Из биографической справки на митрополита Сергия (Страгородского), составленной спецслужбой для руководства страны, следует: «Как крупный церковный деятель широко известен в СССР и за границей. Владеет несколькими иностранными языками (японским, финским, английским, греческим, древнееврейским). Вступив на пост Патриаршего Местоблюстителя, мало чем отличаясь от предшественников в своих антисоветских взглядах, он, однако, резко отошел от политики демонстративной и открытой борьбы с советской властью, провозгласив новую церковную политику на основе т. н. лояльного отношения к советской власти. В этом сказалась некоторая прогрессивность митрополита Сергия. Осуществляя этот принцип, он вместе с тем стремится возродить церковь в прежних ее масштабах. С начала войны сам занял патриотическую позицию, организовав патриотическую деятельность во всей церкви, и этой деятельностью руководит в настоящее время»12.
Как пишет Б. А. Филиппов, «тем самым можно утверждать, что решения на знаменитой встрече Сталина с митрополитами не были для них столь неожиданными, как было принято считать. Об этом же свидетельствует и состоявшееся в канун возвращения митрополита Сергия в Москву (в июле 1943 г.) собрание архиереев в Ульяновске (предсоборное совещание). Оно интересно как подготовительное совещание перед встречей со Сталиным. На нем Сергий был рекомендован к избранию Патриархом Московским и всея Руси». 31 августа митрополит Сергий вернулся в Москву, где ему сообщили (1 сентября) о предстоящей встрече со Сталиным и о подготовленной для Московской Патриархии резиденции, ранее занимаемой немецким послом в СССР графом фон Шуленбургом13.
Конкретный момент для намеченной встречи с руководством Церкви — первые числа сентября 1943 г. — был выбран не случайно. В начале осени 1943 г. подготавливалась Тегеранская конференция руководителей СССР, США и Великобритании, на которую возлагались большие надежды по открытию второго фронта в Европе. Для оказания воздействия на союзников — Великобританию и США — было решено использовать влияние Англиканской Церкви, руководство которой уже не раз обращалось с просьбой разрешить визит своей делегации в Москву. Встреча последней с русскими иерархами во главе с Патриархом отвела бы многие обвинения СССР за религиозные преследования. Инициатива государства встретила ответную положительную реакцию Церкви.
После того как все было обдумано, взвешено и решено, Патриаршему Местоблюстителю митрополиту Сергию было разрешено вернуться в Москву, о чем он просил уже неоднократно, обращаясь в соответствующие органы. В один из июльских дней 1943 г. в г. Ульяновск пришло разрешение на переезд в Москву. Как пишет келейник Владыки Сергия Иоанн Разумов, возвращение это было совершенно неожиданно для Святителя: ведь за несколько дней до этого никто в Патриархии ничего не знал и не предполагал. Думали, что придется пробыть в Ульяновске еще одну зиму. В столицу выехали незамедлительно14.
В Москве Местоблюстителя встречали его соратники митрополит Ленинградский Алексий (Симанский) и митрополит Киевский Николай (Ярушевич). Они сообщили Сергию о «предложении» органов госбезопасности провести встречу со Сталиным.
Днем 4 сентября 1943 г. на ближней даче в Кунцеве И. В. Сталин собрал совещание, в котором принимали участие Г. М. Маленков и Л. П. Берия. На совещание был приглашен полковник НКГБ Г. Г. Карпов. Незадолго до этого он был откомандирован из штаба партизанских отрядов на Украине и назначен начальником отдела, осуществляющего контроль за деятельностью религиозных организаций. После обсуждения некоторых практических вопросов было решено провести встречу Сталина с высшими иерархами Православной Церкви. Тут же из кабинета Сталина полковник Карпов позвонил митрополиту Сергию, чтобы договориться о встрече.
Долгое время считалось, что это была первая встреча Сталина с митрополитом Сергием (Страгородским) как руководителем Русской Православной Церкви и что она стала полной неожиданностью для Патриаршего Местоблюстителя и его соратников. Однако в последние годы появились некоторые основания считать, что это было не совсем так. В мае 1993 г. советский религиовед Э. И. Лисавцев, работавший в свое время в аппарате ЦК КПСС, на конференции памяти о. Александра Шмемана в Петербурге утверждал, что первая встреча Сталина с митрополитом Сергием состоялась в июле 1941 г. Тот же Э. И. Лисавцев говорил также, что в 1943 г. накануне знаменитой встречи состоялся предварительный разговор митрополита Сергия со Сталиным на даче у последнего. Согласно Лисавцеву, «Сталин и митрополит Сергий, оба бывшие семинаристы, нашли общий язык и остались встречей довольны».
Историк Дмитрий Поспеловский сомневается в реальности этих двух встреч. Ибо, по его мнению, этому несколько противоречат, во-первых, сведения другого советского религиоведа В. Алексеева о том, что 4 сентября 1943 г. утром Сталин вызвал к себе на дачу чекиста Георгия Карпова и в присутствии Маленкова и Берии расспросил его о личностях всех трех митрополитов. Во-вторых, как пишет Поспеловский, если Сталин и митрополит Сергий нашли общий язык еще в 1941 г., зачем же тогда Сталин, когда немцы подступили к Москве, буквально выслал в Ульяновск больного митрополита, не сделав того же в отношении к митрополиту Николаю, и почему, несмотря на ходатайства Сергия, не пускал его обратно в Москву чуть ли не до 3 сентября 1943 г.15?
Варианты ответов на подобного рода вопросы могут быть разные, но они, пока нет достаточно достоверных данных, могут носить лишь предположительный характер. Мы же пока будем опираться на реально существующие документы, которые дают достаточно полное представление о знаменитой встрече Сталина и трех митрополитов 4 сентября 1943 г. Таким документом является записка Г. Карпова, составленная им на следующий день после встречи. Будем опираться на нее, воспроизводя эту встречу16.
Как пишет Карпов, 4 сентября он был вызван к товарищу Сталину, где ему были заданы следующие вопросы:
а) что из себя представляет митрополит Сергий (возраст, физическое состояние, его авторитет в Церкви, его отношение к властям);
б) краткая характеристика митрополитов Алексия и Николая;
в) когда и как был избран в Патриархи Тихон;
г) какие связи Русская Православная Церковь имеет с заграницей;
д) кто является Патриархами Вселенским, Иерусалимским и другие;
е) что он знает о руководстве Православных Церквей Болгарии, Югославии, Румынии;
ж) в каких материальных условиях находятся сейчас митрополиты Сергий, Алексий и Николай;
з) количество приходов Православной Церкви в СССР и количество епископата.
После того как Карпов ответил на поставленные вопросы, ему были заданы три вопроса личного порядка:
а) русский ли он;
б) с какого года в партии;
в) какое образование имеет и почему знаком с церковными вопросами.
После этого Сталин сказал: «Нужно создать специальный орган, который бы осуществлял связь с руководством Церкви. Какие у Вас есть предложения?»
Оговорившись, что к этому вопросу он не совсем готов, Карпов внес предложение организовать при Верховном Совете СССР отдел по делам культов и исходил при этом из факта существования при ВЦИКе постоянно действующей Комиссии по делам культов.
Сталин поправил Карпова, сказав, что организовывать комиссию или отдел по делам культов при Верховном Совете СССР не следует, что речь идет об организации специального органа при Правительстве Союза и речь может идти об образовании или комитета, или совета. Спросил мнение об этом Карпова, который с ответом затруднился. Тогда Сталин, подумав, сказал:
«1) надо организовать при Правительстве Союза, т.е. при Совнаркоме, Совет, который назовем Советом по делам Русской Православной Церкви;
2) на Совет будет возложено осуществление связей между Правительством Союза и Патриархом;
3) Совет самостоятельных решений не принимает, докладывает и получает указания от Правительства».
После этого Сталин обменялся мнениями с Маленковым, Берией по вопросу, следует ли принимать ему митрополитов Сергия, Алексия, Николая, а также спросил Карпова, как он смотрит на то, что Правительство примет их. Все трое ответили, что они считают это положительным фактом. Обратим внимание на тот факт, что Верховный Главнокомандующий и руководитель Ставки Верховного Главнокомандования И. В. Сталин обсуждал вопрос о целесообразности приглашения в Кремль высших церковных иерархов со своими ближайшими соратниками, и даже точка зрения полковника Г. Г. Карпова для него представляла интерес.
После этого тут же на даче Сталина Карпов получил указание позвонить митрополиту Сергию и от имени Правительства передать следующее: «Говорит с Вами представитель Совнаркома Союза. Правительство имеет желание принять Вас, а также митрополитов Алексия и Николая, выслушать Ваши нужды и разрешить имеющиеся у Вас вопросы. Правительство может Вас принять или сегодня же, через час-полтора, или, если это время Вам не подходит, прием может быть организован завтра (в воскресенье), или в любой день последующей недели».
Тут же в присутствии Сталина, созвонившись с митрополитом Сергием и отрекомендовавшись представителем Совнаркома, Карпов передал вышеуказанное и попросил обменяться мнениями с митрополитами Алексием и Николаем, если они находятся в данное время у митрополита Сергия.
После этого Карпов доложил Сталину, что митрополиты Сергий, Алексий и Николай благодарят за такое внимание со стороны Правительства и хотели бы, чтобы их приняли сегодня.
Двумя часами позднее митрополиты Сергий, Алексий и Николай прибыли в Кремль, где были приняты Сталиным в кабинете Председателя Совнаркома Союза ССР. На приеме присутствовали В. М. Молотов и Г. Г. Карпов.
Беседа Сталина с митрополитами продолжалась 1 час 55 минут.
Тов. Сталин сказал, что Правительство Союза знает о проводимой ими патриотической работе в церквах с первого дня войны, что Правительство получило очень много писем с фронта и из тыла, одобряющих позицию, занятую Церковью по отношению к государству.
Коротко отметив положительное значение патриотической деятельности Церкви за время войны, Сталин просил митрополитов Сергия, Алексия и Николая высказаться об имеющихся у Патриархии и у них лично назревших, но неразрешенных вопросах.
Митрополит Сергий сказал Сталину, что самым главным и наиболее назревшим вопросом является вопрос о центральном руководстве Церкви, так как почти 18 лет он является Патриаршим Местоблюстителем и лично думает, что вряд ли где есть столь продолжительные вреды; что Синода в Советском Союзе нет с 1935 г., а потому он считает желательным, чтобы Правительство разрешило собрать Архиерейский Собор, который и изберет Патриарха, а также образует орган в составе 5–6 архиереев.
Митрополиты Алексий и Николай также высказались за образование Синода и обосновали эти предложения об образовании как наиболее желательную и приемлемую форму, сказав также, что избрание Патриарха на Архиерейском Соборе они считают вполне каноничным, так как фактически Церковь возглавляет бессменно 18 лет Патриарший Местоблюститель митрополит Сергий.
Одобрив предложения митрополита Сергия, Сталин спросил:
«а) как будет называться Патриарх;
б) когда может быть собран Архиерейский Собор;
в) нужна ли какая помощь со стороны Правительства для успешного проведения Собора (имеется ли помещение, нужен ли транспорт, нужны ли деньги и т. п.)?»
Сергий ответил, что все эти вопросы предварительно или между собой обсуждались, и они считали бы желательным и правильным, если бы Правительство разрешило принять для Патриарха титул «Патриарха Московского и всея Руси», хотя Патриарх Тихон, избранный в 1917 г. при Временном правительстве, назывался «Патриархом Московским и всея России».
Сталин согласился, сказав, что это правильно.
На второй вопрос митрополит Сергий ответил, что Архиерейский Собор можно будет собрать через месяц, и тогда Сталин, улыбнувшись, сказал: «А нельзя ли проявить большевицкие темпы». Обратившись к Карпову, он спросил его мнение, и тот высказался, что если помочь митрополиту Сергию соответствующим транспортом для быстрейшей доставки епископата в Москву (самолетами), то Собор мог бы быть собран и через 3–4 дня.
После короткого обмена мнениями договорились, что Архиерейский Собор соберется в Москве 8 сентября.
На третий вопрос митрополит Сергий ответил, что для Собора никаких субсидий от государства они не просят.
Вторым вопросом Сергий поднял, а митрополит Алексий развил вопрос о подготовке кадров духовенства, причем оба просили Сталина, чтобы им было разрешено организовывать богословские курсы при некоторых епархиях.
Согласившись с этим, Сталин в то же время спросил, почему они ставят вопрос о богословских курсах, тогда как Правительство может разрешить организацию духовной академии и открытие духовных семинарий во всех епархиях, где это нужно.
Митрополит Сергий, а затем еще больше митрополит Алексий сказали, что для открытия духовной академии у них еще очень мало сил и нужна соответствующая подготовка, а в отношении семинарий — принимать в них лиц моложе 18 лет они считают не подходящим по времени и прошлому опыту, зная, что, пока у молодых людей не сложилось определенное мировоззрение, готовить их в качестве пастырей весьма опасно, так как получается большой отсев, и, может быть, в последующем, когда Церковь будет иметь соответствующий опыт работы с богословскими курсами, встанет этот вопрос, но и то организационная и программная сторона семинарий и академий должна быть резко видоизменена.
Сталин сказал: «Ну как хотите, это дело ваше, а если хотите богословские курсы, — начинайте с них, но Правительство не будет иметь возражений и против открытия семинарий и академий».
Третьим вопросом Сергий поднял вопрос об организации издания журнала Московской Патриархии, который бы выходил один раз в месяц и в котором освещались бы как хроника Церкви, так и статьи и речи богословского и патриотического характера.
Тов. Сталин ответил: «Журнал можно и следует выпускать».
Затем митрополит Сергий затронул вопрос об открытии церквей в ряде епархий, сказав, что вопрос этот перед ним ставят почти все епархиальные архиереи, что церквей мало и что уж очень много лет церкви не открываются. При этом митрополит Сергий сказал, что он считает необходимым предоставить право епархиальному архиерею входить в переговоры с гражданской властью по вопросу об открытии церквей.
Митрополиты Алексий и Николай поддержали Сергия, отметив при этом неравномерность распределения церквей в Советском Союзе и высказав пожелание в первую очередь открыть церкви в областях и краях, где нет совсем церквей и где их мало.
Сталин ответил, что по этому вопросу никаких препятствий со стороны Правительства не будет.
Затем митрополит Алексий поднял вопрос перед Сталиным об освобождении некоторых архиереев, находящихся в ссылке, в лагерях, в тюрьмах и т. д. Сталин предложил им составить такой список, его рассмотрим, добавил он.
Сергий тут же поднял вопрос о предоставлении права свободного проживания и передвижения внутри Союза и права исполнять церковные службы бывшим священнослужителям, отбывшим по суду срок своего заключения, то есть был поднят вопрос о снятии запрещений, вернее, ограничений, связанных с паспортным режимом.
Сталин предложил Карпову изучить этот вопрос.
Митрополит Алексий, попросив разрешения Сталина, специально остановился на вопросах, имеющих отношение к церковной кассе, а именно:
а) митрополит Алексий сказал, что он считает необходимым предоставление епархиям права отчислять некоторые суммы из касс церквей и из касс епархий в кассу центрального церковного аппарата для содержания (Патриархия, Синод), и в связи с этим же он привел пример, что инспектор по административному надзору Ленсовета Татаринцева такие отчисления делать не разрешила;
б) что в связи с этим же вопросом он, а также митрополиты Сергий и Николай считают необходимым, чтобы было видоизменено положение о церковном управлении, а именно, чтобы священнослужителям было дано право быть членами исполнительного органа церкви.
Сталин сказал, что против этого возражений нет. В беседе митрополит Николай затронул вопрос о свечных заводах, заявив, что в данное время церковные свечи изготовляются кустарями, продажная цена свечей в церквах весьма высокая и что он, митрополит Николай, считает лучше предоставить право иметь свечные заводы при епархиях.
Сталин сказал, что Церковь может рассчитывать на всестороннюю поддержку Правительства во всех вопросах, связанных с ее организационным укреплением и развитием внутри СССР, и что, как он говорил об организации учебных заведений, не возражая против открытия семинарий в епархиях, так не может быть препятствий и к открытию при епархиальных управлениях свечных заводов и других производств.
Затем, обращаясь к Карпову, Сталин сказал: «Надо обеспечить право архиерея распоряжаться церковными суммами. Не надо делать препятствий к организации семинарий, свечных заводов и т. д.».
Обращаясь к трем митрополитам, Сталин сказал: «Если нужно сейчас или если нужно будет в дальнейшем, государство может отпустить соответствующие субсидии церковному центру».
После этого, обращаясь к митрополитам Сергию, Алексию и Николаю, Сталин сказал: «Вот мне доложил Карпов, что Вы очень плохо живете: тесная квартира, покупаете продукты на рынке, нет у Вас никакого транспорта. Поэтому Правительство хотело бы знать, какие у Вас есть нужды и что Вы хотели бы получить от Правительства».
В ответ на вопрос Сталина митрополит Сергий сказал, что в качестве помещений для Патриархии и для Патриарха он просил бы принять внесенные митрополитом Алексием предложения о предоставлении в распоряжение Патриархии бывшего игуменского корпуса в Новодевичьем монастыре, а что касается обеспечения продуктами, то эти продукты они покупают на рынке, но в части транспорта просил бы помочь, если можно, выделив машины.
Сталин сказал митрополиту Сергию: «Помещения в Новодевичьем монастыре тов. Карпов посмотрел: они совершенно не благоустроены, требуют капитального ремонта, и, чтобы занять их, надо еще много времени. Там сыро и холодно. Ведь надо учесть, что эти здания построены в XVI в. Правительство Вам может предоставить завтра же вполне благоустроенное и подготовленное помещение, предоставив Вам 3-этажный особняк в Чистом переулке, который занимался ранее бывшим немецким послом Шуленбургом. Но это здание советское, не немецкое, так что Вы можете совершенно спокойно в нем жить. При этом особняк Вам предоставляем со всем имуществом, мебелью, которая имеется в этом особняке, а для того, чтобы лучше иметь представление об этом здании, мы сейчас покажем Вам план его».
Через несколько минут представленный Сталину его помощником Н. А. Поскребышевым план особняка по Чистому переулку, дом 5, с его подворными постройками и садом был показан для ознакомления митрополитам, причем было условлено, что на другой день Карпов предоставит возможность митрополитам лично осмотреть указанное помещение.
Вновь затронув вопрос о продовольственном снабжении, Сталин сказал митрополитам: «На рынке продукты покупать Вам неудобно и дорого, и сейчас продуктов на рынок колхозник выбрасывает мало. Поэтому государство может обеспечить продуктами Вас по государственным ценам. Кроме того, мы завтра-послезавтра предоставим в ваше распоряжение 2–3 легковые автомашины с горючим».
Сталин спросил Сергия и других митрополитов, нет ли у них еще каких-либо вопросов к нему, нет ли других нужд у Церкви, причем об этом он спросил несколько раз.
Все трое заявили, что особых просьб больше они не имеют, но иногда на местах бывает переобложение духовенства подоходным налогом, на что тов. Сталин обратил внимание и предложил Карпову в каждом отдельном случае принимать соответствующие меры проверки и исполнения.
После этого Сталин сказал митрополитам: «Ну, если у Вас больше нет к Правительству вопросов, то, может быть, будут потом. Правительство предполагает образовать специальный государственный аппарат, который будет называться Совет по делам Русской Православной Церкви, и Председателем Совета предполагается назначить тов. Карпова. Как Вы смотрите на это?»
Все трое заявили, что они весьма благожелательно принимают назначение на этот пост тов. Карпова.
Сталин отметил, что Совет будет представлять собою место связи между Правительством и Церковью и Председатель его должен докладывать правительству о жизни Церкви и возникающих у нее вопросах.
Затем, обращаясь к Карпову, Сталин сказал: «Подберите себе 2–3 помощников, которые будут членами Вашего Совета, образуйте аппарат, но только помните: во-первых, что Вы не обер-прокурор; во-вторых, своей деятельностью больше подчеркивайте самостоятельность Церкви».
После этого Сталин, обращаясь к В. М. Молотову, сказал: «Надо довести об этом до сведения населения, так же, как потом надо будет сообщить населению и об избрании Патриарха».
В связи с этим Вячеслав Михайлович Молотов тут же стал составлять проект коммюнике для радио и газет, при составлении которого вносились соответствующие замечания, поправки и дополнения как со стороны Сталина, так и отдельные со стороны митрополитов Сергия и Алексия.
Текст извещения был принят в следующей редакции: «4 сентября с. г. у Председателя Совета Народных Комиссаров СССР тов. Сталина состоялся прием, во время которого имела место беседа с Патриаршим Местоблюстителем митрополитом Сергием, Ленинградским митрополитом Алексием и Экзархом Украины, Киевским и Галицким митрополитом Николаем.
Во время беседы митрополит Сергий довел до сведения Председателя Совнаркома, что в руководящих кругах Православной Церкви имеется намерение созвать Собор епископов для избрания Патриарха Московского и всея Руси и образования при Патриархе Священного Синода.
Глава Правительства тов. И. В. Сталин сочувственно отнесся к этим предложениям и заявил, что со стороны Правительства не будет к этому препятствий.
При беседе присутствовал заместитель Председателя Совнаркома СССР тов. В. М. Молотов».
Это извещение было опубликовано в газете «Известия» от 5 сентября 1943 г. Коммюнике было передано Н. А. Поскребышеву для передачи в этот же день по радио и в ТАСС для напечатания в газетах.
После этого В. М. Молотов обратился к Сергию с вопросом: «Когда лучше принять делегацию Англиканской церкви, желающую приехать в Москву, во главе с епископом Йоркским?»
Сергий ответил, что поскольку Собор епископов будет собран через 4 дня, значит и будут проведены выборы Патриарха, англиканская делегация может быть принята в любое время.
Молотов в связи с этим сказал, что лучше будет принять эту делегацию месяцем позднее.
В заключение этого приема у тов. Сталина выступил митрополит Сергий с кратким благодарственным словом к Правительству и лично к тов. Сталину. Молотов спросил Сталина: «Может, вызвать фотографа?» Сталин ответил: «Нет, сейчас уже поздно, второй час ночи, поэтому мы сделаем это в другой раз».
Сталин, попрощавшись с митрополитами, проводил их до дверей своего кабинета.
Г. Карпов, подробно описавший этот прием у Сталина, в заключение отметил: «Данный прием был историческим событием для Церкви и оставил у митрополитов Сергия, Алексия и Николая большие впечатления, которые были очевидны для всех, кто знал и видел в те дни Сергия и др.»17.
Об этой исторической встрече долгое время было известно сравнительно мало, причем сообщалось много недостоверного. Наиболее обстоятельной на сегодняшний день является записка Г. Г. Карпова, которая и воспроизведена нами выше и дает представление о встрече Сталина с тремя церковными иерархами. К сожалению, по вполне понятным причинам до нас не дошло никаких воспоминаний святителей, участвовавших в этой встрече. Возможно, какие-то обрывки из их устных воспоминаний, более или менее искаженные, попали к нам через третьи руки. В одной из подобного рода записей говорится: «В конце беседы… митрополит Сергий был страшно утомлен… Сталин, взяв митрополита под руку, осторожно, как настоящий иподиакон, свел его по лестнице вниз и сказал на прощание следующую фразу: “Владыко! Это все, что я в настоящее время могу для Вас сделать”»18.
Последняя такого рода встреча состоялась в мае 1924 г., когда Патриарха Тихона принимали Председатель ВЦИК М. И. Калинин и председатель СНК СССР А. И. Рыков. Примечательно, что следующая подобная встреча произойдет 10 апреля 1945 г. И. В. Сталин встретится с Патриархом Алексием (Симанским), митрополитом Николаем (Ярушевичем) и протопресвитером Николаем Колчицким. Речь пойдет о предполагавшемся сооружении в Москве Православного центра с дворцом, духовными учебными заведениями, типографией и т. п.
На следующий день после встречи в Кремле, 5 сентября 1943 г., митрополиты Сергий, Николай и Алексий составили и направили Сталину обращение: «Дорогой Иосиф Виссарионович! Исторический день свидания нашего с великим для всей Русской земли Вождем нашего народа, ведущим Родину к славе и процветанию, навсегда останется в глубине сердца нас, служителей церкви. Мы почувствовали в каждом слове, в каждом обращении, в каждом предложении сердце, горящее отеческой любовью ко всем своим детям. Русской Православной Церкви особенно дорого то, что Вы своим сердцем почувствовали, что она действительно живет вместе со всем русским народом общей волей к победе и священной готовностью ко всякой жертве ради спасения Родины.
Русская церковь никогда не забудет того, что признанный всем миром Вождь — не только Сталинской Конституцией, но и личным участием в судьбах Церкви поднял дух всех церковных людей к еще более усиленной работе на благо дорогого Отечества.
От лица Русской церкви приносим Вам великую благодарность.
Да сохранит Вас Бог на многие лета, дорогой Иосиф Виссарионович!»19
В первом номере «Журнала Московской Патриархии» была помещена статья «Верховный вождь страны и Красной Армии». В ней говорилось: «Чувство преклонения перед личностью Иосифа Виссарионовича, перед его мудрой проницательностью, его отеческой сердечностью и изумительным вниманием к нуждам всех без исключения граждан достигло у верующих наивысшего подъема в сентябрьские дни, когда вся страна узнала о состоявшемся в Кремле приеме главой Правительства митрополита Сергия совместно с митрополитами Алексием и Николаем… Русская Православная Церковь молитвенно благословляет жизнь и труды великого вождя страны и Красной Армии».
1 Васильева О. Ю. Русская Православная Церковь в политике советского государства в 1943–1948 гг. М.: Ин-т рос. ист. РАН, 1999. С. 105–106.
2 Шкаровский М. В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве. М., 1999. С. 199–200; Он же. Русская Православная Церковь в XX веке. М.: Вече, 2010. С. 210.
3 Судоплатов П. А. Остаюсь единственным живым свидетелем // Молодая гвардия. 1995. № 5. С. 40.
4 Шкаровский М. В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве. М., 1999. С. 200–201.
5 Алексеев В. А. «Штурм небес» отменяется? Критические очерки по истории борьбы с религией в СССР. М., 1992. С. 185–186.
6 Волкогонов Д. А. Сталин и религия // Наука и религия. 1989. № 2. С. 11.
7 Шкаровский М. В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве. М., 1999. С. 201.
8 Там же. С. 202.
9 Религиозные организации в СССР: накануне и в первые годы Великой Отечественной войны (1938–1943 гг.) // Отечественные архивы. 1995. № 2. С. 42.
10 Одинцов М. И. Другого раза не было // Наука и религия. 1989. № 2.
11 Васильева О. Ю. Русская Православная Церковь в политике советского государства в 1943–1948 гг. М.: Ин-т рос. ист. РАН, 1999. С. 106.
12 Филиппов Б. А. Очерки по истории России. XX век. М.: Изд. ПСГГУ, 2009. С. 412.
13 Там же.
14 Страж Дома Господня. Патриарх Московский и всея Руси (Страгородский). Жертвенный подвиг стояния в истине Православия. М.: Правило веры, 2003. С. 695.
15 Поспеловский Д. В. Православная Церковь в истории Руси, России и СССР. М.: Библейско-Богословский ин-т св. Апостола Андрея, 1996. С. 297–298.
16 Страж Дома Господня. С. 713–719.
17 Там же. С. 719; И. Сталин: Церковь может рассчитывать на всестороннюю поддержку правительства» / Публ. М. И. Одинцова // Диспут. 1992. № 3. С. 153.
18 Цит. по: Страж Дома Господня. С. 696.
19 Власть и Церковь в Восточной Европе 1944–1953. Т. 1. Документы архивов. М.: РОССПЭН, 2009. С. 20.
