К родине

* * *

                                       светлой памяти В. И. Славецкого
Когда о Родине приходится молчать,
Чтоб не подставить и не сдать невольно,
И на устах не тронута печать
Любви великой и почти подпольной, —
 
Смири гордыню, странствуй по Руси!
Тебе откроются ее леса и люди.
Пока рубаху ветер парусит —
Никто твое молчанье не осудит.
 
Но в самый час оттаивать уста,
Когда наступит благостная осень, —
От твоего нательного креста
Пахнёт жильем и светлым шумом сосен!

 

ВИДЕНИЕ ЭДЕМА

                                       посв. о. Владимиру (Герченову)
Тихой святостью веет с реки,
Милой вечностью тянет оттуда.
Как люблю я Твои сквозняки
Вдалеке от людских пересудов!
 
Будто что-то открылось в душе,
Будто — «веянье тонкого гласа»,
Будто впрямь распахнулась уже
Ширь последняя смертного часа.
 
И, восставший на миг человек —
Я гляжусь потрясенной душою
В то единственное и большое,
Что когда-то в безумстве отверг!

 

* * *

                                            посв. Э…
Твоим долгим молчаньем
                        осенняя роща полна.
В твоих серых глазах
            растворяются русские дали,
И балтийская в них набирается
                        силы волна,
Словно Китеж встает,
       но уже — из молитвы и стали.
 
У иных берегов,
       среди южных созвездий и трав
Я искал эту песню,
            вникая в напевы чужие.
Столько жизней прожил!
            И в итоге, смертельно устав,
Воротился домой,
    чтоб отныне уже не фальшивить.
 
Только время право,
     только Тот, Кто превыше веков.
Что нам делать с тобой
       средь вселенской бестрепетной ночи?
У чужого костра
        не набрать для себя угольков.
Здравствуй, серая даль
            и молчания полные рощи!

 

К РОДИНЕ

                                              посв. Н. Дорошенко
Время полулюдей, годы полураспада,
Череда беззаконий поросла лебедой.
Что же сталось с тобой, и кому это надо —
Километры беды мерить общей бедой?
 
Что нам «Запад», «Восток», если вышло иное,
Если русские тропы сюда привели?
Ты стоишь на краю, чуешь вечность спиною,
А вокруг только небо и немного земли.
 
Только ты, моя рань, моя вольная воля,
Позабыв про усталость, вся в небесной пыли,
Только ты и осталась, как лучшая доля,
Только ты и стоишь — остальное болит.

 

* * *

Все грустнее моя деревня.
Скоро выпадет первый снег —
Будто сон о прекрасной царевне
Присмиревших полей и рек.
 
Скоро будет тепло и сухо,
Буду печку весь день топить,
Буду ветер слушать вполуха
И, наверное, брошу пить.
 
А когда над притихшим руслом
Незамерзшей в снегах реки,
Над густым слюдянистым суслом
Пронесется лебяжий крик —
 
Только голову спрячу в плечи,
Прошептав: «во веки веков…»
Это значит, что в этот вечер
Умер кто-то из стариков.

 

* * *

Осенние звезды! В далеких и сладостных сотах
Уже набухает искристый, рассыпчатый мед.
Вот-вот час наступит, когда не в десятый, не в сотый —
В стотысячный раз его небо на землю прольет!
 
И мир задохнется, хватая губами снежинки…
Соломой и тесом закрыты от воли небес,
Мы встанем в обед, будем печку топить по старинке,
Да в окна глядеть на покрытый сединами лес.
 
А жизнь, заупрямясь, и денно и нощно, как в сказках,
Начнет убывать и, мелькнув за ближайшим углом,
С горы понесется на кем-то забытых салазках
Туда, где осталась нам целая вечность в былом…
 
Мы выйдем из дому с моим повзрослевшим мальчишкой,
Я снега коснусь огрубевшей за годы рукой
И вдруг, задохнувшись внезапной какой-то одышкой,
Я вспомню о жизни, о той, позабытой, другой!
 
Мой сын все поймет — он давно уже все понимает.
Ему «повезло» с непутевым и странным отцом:
Вот батя присел, вот глаза рукавом вытирает,
Темнея сквозь снег всепогодным своим пальтецом.

 

* * *

                                                   В. М. Клыкову
Как надоело в осень уходить!
Судьба печальна или одинока.
И все смертельнее ее прядется нить!
Река раскинулась широко…
 
Все дальше берег — этот и другой,
Все больше света, все темнее воды.
И ни за что не схватишься рукой,
Рукою полной силы и свободы.

 

* * *

Осень проходит, и дни мои стали прозрачны.
Что-то роднит нас еще с красотой неземною.
Вряд ли дела, что казались нужны и удачны.
Может быть, небо, пропахшее близкой зимою.
 
Может быть, родина… Радость ее неотмирна!
Что-то последнее есть, несравненное в этой равнине.
Что-то такое, что хочешь ответствовать мирно
Всякому: Здравствуй, во веки веков и отныне!

 

* * *

Адские бездны
Души бесполезной,
Века железного сыпь.
Катятся души
По тверди беззвездной,
Ветры гуляют, как псы.
 
Что же там светит,
Играя на лицах —
Зарево или восход?
Катятся души,
Забыв помолится —
В вечность, на стужу, в расход!
 
Катятся души,
Тяжелые, наши,
Глупые — им по пути.
Близок огонь, беспощаден и страшен.
Боже, не дай нам уйти!
 
Близок огонь.
Закрываясь от света,
Шепчем, сползая во тьму:
Боже, великое солнце Завета
Не отвратить никому!