* * *
Вселенная по-прежнему живет
Верна законам — вечным, мудрым, чинным.
Цветок алеет, соловей поет,
И мальчик превращается в мужчину
И нет ей дела до моих забот,
До болей, до страданий и метаний...
Вот год проходит.
Но земной мой год —
Мгновенье в необъятном мирозданье.
А я в неясных грезах до утра
Свою мечту спешу найти, как прежде,
Хотя смириться с тем,
что есть, — пора,
Прося у Бога веры и надежды
На небесценность жизненной тропы,
Крутой и торной, через свет и тени,
Где столько спотыкались мы, слепы,
О горький опыт прошлых поколений.
* * *
Николаю Рубцову
У поэта — ценности свои,
Что квартира, деньги и кастрюли!
Только бы звенели соловьи,
Только бы глаза не обманули!
Только бы, вдыхая аромат
Ландыша над тихою рекою,
Лесу прошептать:
— Ну, здравствуй, брат!
Облаку вослед махнуть рукою.
Чем живет поэт, порой гадаем.
Дух его разъять на части можно ль?
А разгадка — за порогом тайны,
Где сокрыт источник искры Божьей.
ЕСЕНИН
На чужбине, в заграничном баре
Звуки слов и музыки стихали:
Выходил простой рязанский парень
С непростыми русскими стихами.
— Русь моя! —
он вслух мечтал красиво.
Думал — для души тут нет приюта:
Техника заморская — не диво
И столы обильные — не чудо.
Здешние о том, видать, не знали...
И, тряхнув златой главой кудряво,
Он читал стихи в роскошной зале
О березах, соловьях и травах.
Сквозь черневших смокингами строго
В даль свою глядел светло и просто,
Где ему мерещилась дорога
И лицо старушки у погоста.
* * *
Шаганэ ты моя, Шаганэ!
Сергей Есенин
Что в имени ему таком?
Ведь «Шаганэ» — нерусское звучанье.
Но так похоже на ручья журчанье,
На голос камыша под ветерком.
А кожа цвета персика нежна,
От знойных губ смуглянки сердце тает,
И сумрачных очей ночная тайна
Уводит в сказку и лишает сна.
В той чайхане густой и крепкий чай,
Из-под чадры разлет бровей несмелый.
Но слышит вдруг —
не странное ли дело?
Далекий голос Анны:
— Приезжай!..
Колокола звонят, и нет конца
Звучанью их:
Москва справляет святки.
И в мыслях — Анна.
Шаль ее, перчатки
И нежный свет открытого лица.
НА УЛИЦЕ РУБЦОВА В ВОЛОГДЕ
Россия, Русь! Храни себя, храни!
Николай Рубцов
Пройду я улицей Рубцова
И заведу с прохожей речь.
Она поведает мне: «Словом
Владел. Себя не смог сберечь...»
В быль городка вхожу, как в сказку.
Светла дорога и душа.
И улица в спокойных красках
Провинциально хороша.
Она как будто мне знакома:
Дома, заборов низкий ряд...
Бег Вологды-реки окован
Крещенской стужей января.
А на горе, на выси самой,
Над улицей и над рекой,
Софийский храм легендой славы
Вознесся, праздничный такой.
Россия, Русь, когда, ответь мне,
Мы жить научимся, как дети,
И любящих тебя хранить,
Чтобы поэтов наших снова
Не приходилось хоронить
Трагично рано, как Рубцова.
* * *
Олегу Погудину, певцу
Нам говорят, что русский миф
развеян.
Нам говорят, что силы —
на исходе.
Выходит мальчик
с голосом Орфея,
Поет о силе духа,
о свободе...
Ямщик, ямщик,
ты снова гонишь лихо
Своих коней
дорогой лунной, снежной...
Согрей, Россия,
бережно и тихо
Соловушку
в своих ладонях нежных.
Ты крылья
помоги ему расправить,
Взметнуться в небо,
где простор и солнце.
И русский дух он воспоет,
восславит,
Над бренностью
смиренно вознесется...
* * *
Нас зовут на Канары,
приглашают в Майами
И прельщают
величием пирамид.
Но в саду расцветают
тюльпаны, как пламя,
И черемухи пена,
взлетая, кипит.
Но поют соловьи
и кукует кукушка.
Север мой —
он как нежная акварель.
Ночью белой не спит,
только дремлет опушка,
Не дает ей заснуть
соловьиная трель.
Ах, как жарко в Тунисе
и как людно в Париже!
Непривычна для уха
чужеземная речь...
В доме тихо. Лишь дождик
крадется по крыше.
И мурлычет котенок.
И топится печь.
ПРАЗДНИК
Плакать ли мне, смеяться
Иль постоять — помолчать?
Было бы здесь восемнадцать,
И молода была мать.
Ах, как теплы половицы!
Шумно кипит самовар.
Рядом родни моей лица —
Праздник их вместе собрал.
Музыка, смех, разговоры.
Дом пирогами пропах.
И ослепительны шторы,
Белые, в красных цветах.
Память волнуют детали
Жизни в счастливом былом,
В том неизбывном начале —
Под материнским крылом.
* * *
Тоненький ледок в лужах.
Ветерок озябший кружит,
Словно бы раздуть замыслил
Гаснущий костер из листьев.
Как теплом былой встречи,
Я платком укрою плечи
И в сырой костер листьев
Брошу жар твоих писем.
КОНЬКОБЕЖКА
В парке на патине льда
Конькобежка узоры рисует.
Кружит и кружит в восторге,
Движеньем увлечена.
Спеша по делам насущным,
Картину в себе унесу я:
Той девочки танец озерный
И яркая в небе луна.
* * *
Несется мгновеньям навстречу
Мой поезд — ах, только держись!
Маршрут называется — Жизнь.
Конечная станция — Вечность.