«Согрей, Россия, бережно и тихо...»

Поэзия Просмотров: 2202

* * *

Вселенная по-прежнему живет
Верна законам — вечным, мудрым, чинным.
Цветок алеет, соловей поет,
И мальчик превращается в мужчину
 
И нет ей дела до моих забот,
До болей, до страданий и метаний...
Вот год проходит.
            Но земной мой год —
Мгновенье в необъятном мирозданье.
 
А я в неясных грезах до утра
Свою мечту спешу найти, как прежде,
Хотя смириться с тем,
                        что есть, — пора,
Прося у Бога веры и надежды
 
На небесценность жизненной тропы,
Крутой и торной, через свет и тени,
Где столько спотыкались мы, слепы,
О горький опыт прошлых поколений.

 

 

* * *

                          Николаю Рубцову
У поэта — ценности свои,
Что квартира, деньги и кастрюли!
Только бы звенели соловьи,
Только бы глаза не обманули!
 
Только бы, вдыхая аромат
Ландыша над тихою рекою,
Лесу прошептать:
            — Ну, здравствуй, брат!
Облаку вослед махнуть рукою.
 
Чем живет поэт, порой гадаем.
Дух его разъять на части можно ль?
А разгадка — за порогом тайны,
Где сокрыт источник искры Божьей.

 

ЕСЕНИН

На чужбине, в заграничном баре
Звуки слов и музыки стихали:
Выходил простой рязанский парень
С непростыми русскими стихами.
— Русь моя! —
            он вслух мечтал красиво.
Думал — для души тут нет приюта:
Техника заморская — не диво
И столы обильные — не чудо.
Здешние о том, видать, не знали...
И, тряхнув златой главой кудряво,
Он читал стихи в роскошной зале
О березах, соловьях и травах.
 
Сквозь черневших смокингами строго
В даль свою глядел светло и просто,
Где ему мерещилась дорога
И лицо старушки у погоста.

 

* * *

                             Шаганэ ты моя, Шаганэ!
                                               Сергей Есенин
Что в имени ему таком?
Ведь «Шаганэ» — нерусское звучанье.
Но так похоже на ручья журчанье,
На голос камыша под ветерком.
 
А кожа цвета персика нежна,
От знойных губ смуглянки сердце тает,
И сумрачных очей ночная тайна
Уводит в сказку и лишает сна.
 
В той чайхане густой и крепкий чай,
Из-под чадры разлет бровей несмелый.
Но слышит вдруг —
                        не странное ли дело?
Далекий голос Анны:
— Приезжай!..
 
Колокола звонят, и нет конца
Звучанью их:
            Москва справляет святки.
И в мыслях — Анна.
            Шаль ее, перчатки
И нежный свет открытого лица.

 

НА УЛИЦЕ РУБЦОВА В ВОЛОГДЕ

                             Россия, Русь! Храни себя, храни!
                                                           Николай Рубцов
Пройду я улицей Рубцова
И заведу с прохожей речь.
Она поведает мне: «Словом
Владел. Себя не смог сберечь...»
 
В быль городка вхожу, как в сказку.
Светла дорога и душа.
И улица в спокойных красках
Провинциально хороша.
 
Она как будто мне знакома:
Дома, заборов низкий ряд...
Бег Вологды-реки окован
Крещенской стужей января.
 
А на горе, на выси самой,
Над улицей и над рекой,
Софийский храм легендой славы
Вознесся, праздничный такой.
 
Россия, Русь, когда, ответь мне,
Мы жить научимся, как дети,
И любящих тебя хранить,
Чтобы поэтов наших снова
 
Не приходилось хоронить
Трагично рано, как Рубцова.

 

* * *

                           Олегу Погудину, певцу
Нам говорят, что русский миф
развеян.
Нам говорят, что силы —
на исходе.
Выходит мальчик
с голосом Орфея,
Поет о силе духа,
о свободе...
Ямщик, ямщик,
ты снова гонишь лихо
Своих коней
дорогой лунной, снежной...
Согрей, Россия,
бережно и тихо
Соловушку
в своих ладонях нежных.
Ты крылья
помоги ему расправить,
Взметнуться в небо,
где простор и солнце.
И русский дух он воспоет,
восславит,
Над бренностью
смиренно вознесется...

 

* * *

Нас зовут на Канары,
приглашают в Майами
И прельщают
величием пирамид.
Но в саду расцветают
тюльпаны, как пламя,
И черемухи пена,
взлетая, кипит.
Но поют соловьи
и кукует кукушка.
Север мой —
он как нежная акварель.
Ночью белой не спит,
только дремлет опушка,
Не дает ей заснуть
соловьиная трель.
Ах, как жарко в Тунисе
и как людно в Париже!
Непривычна для уха
чужеземная речь...
В доме тихо. Лишь дождик
крадется по крыше.
И мурлычет котенок.
И топится печь.

 

ПРАЗДНИК

Плакать ли мне, смеяться
Иль постоять — помолчать?
Было бы здесь восемнадцать,
И молода была мать.
 
Ах, как теплы половицы!
Шумно кипит самовар.
Рядом родни моей лица —
Праздник их вместе собрал.
 
Музыка, смех, разговоры.
Дом пирогами пропах.
И ослепительны шторы,
Белые, в красных цветах.
 
Память волнуют детали
Жизни в счастливом былом,
В том неизбывном начале —
Под материнским крылом.

 

* * *

Тоненький ледок в лужах.
Ветерок озябший кружит,
Словно бы раздуть замыслил
Гаснущий костер из листьев.
 
Как теплом былой встречи,
Я платком укрою плечи
И в сырой костер листьев
Брошу жар твоих писем.

 

КОНЬКОБЕЖКА

В парке на патине льда
Конькобежка узоры рисует.
Кружит и кружит в восторге,
Движеньем увлечена.
Спеша по делам насущным,
Картину в себе унесу я:
Той девочки танец озерный
И яркая в небе луна.

 

* * *

Несется мгновеньям навстречу
Мой поезд — ах, только держись!
Маршрут называется — Жизнь.
Конечная станция — Вечность.

 

 

 

 

 

Об авторе

Яркова М. Ф. (Решетникова Маргарита Федоровна) (Санкт-Петербург)