Чтобы не повторять ошибок прошлого

мифы Первой мировой

За время, прошедшее с начала Первой мировой войны, о ней создано больше мифов, чем сказано правды. Развенчание вымыслов, искажающих истинную картину истории и геополитики начала прошлого века, в современной социально-политической обстановке возможно и необходимо, чтобы в будущем не повторять ошибок прошлого.

Накануне 100-летнего юбилея Первой мировой войны, которая началась 1 августа 1914 года, с сожалением приходится констатировать, что память об этом важнейшем для нашей страны событии занимает незаслуженно скромное место в российском историческом сознании. В чем же причина? Конечно, свою роль сыграло то, что Первую мировую войну затмили две русские революции, Великая Отечественная война и Великая Победа мая 1945-го, добытая невиданным в мировой истории национальным сверхусилием. Однако по степени влияния на дальнейший ход российской и всемирной истории события 1914–1918 годов оказали колоссальное значение, предопределив и будущую Вторую мировую войну.

Но главная причина незаслуженного забвения Первой мировой в отечественном сознании состоит в том, что она подверглась в советское время искаженным идеологизированным трактовкам. Если посмотреть школьные и институтские учебники истории, начиная с 1920-х годов, то в них эта война охарактеризована как «империалистическая», «несправедливая» и «ненужная народу».

Причина очевидна. В русле революционной исторической «школы Покровского» и «Института красной профессуры», заложивших классовый подход к истории, все, что было до революции, объявлялось архаической борьбой за ложные и враждебные «трудящимся» интересы. И главное, нужно было оправдать лозунг Ленина: «Поражение собственного правительства в войне — катализатор мировой пролетарской революции». Этот сомнительный с моральной точки зрения тезис можно было оправдать лишь объявлением Первой мировой войны «преступной империалистической бойней».

Неудивительно, что после десятилетий идеологической обработки народа память о Первой мировой войне в значительной мере «стерлась». У нас почти не помнят и не чтут героев, павших в боях за честь и достоинство Отечества. Разве что изредка упоминается Алексей Брусилов, да и то из-за его перехода впоследствии на сторону большевиков. У нас почти полностью отсутствуют памятники, связанные с событиями 1914–1918 годов. Редкие исключения — возведенная в 2008 году стела в Царском Селе под Петербургом и мемориальный камень в Калининградской области над чудом сохранившимися братскими могилами участников ожесточенных боев за Россию.

Сегодня, в связи с приближающимся 100-летним юбилеем Первой мировой, появился повод рассмотреть эту «другую Отечественную» войну панорамно, сопричастно, объективно. Необходимо бережно восстановить память о кампании столетней давности, пересмотрев идеологически мотивированные, навязанные советской властью оценки событий. А для этого в первую очередь нам предстоит развеять наиболее устойчивые и деструктивные мифы, которые мешают по достоинству оценить подвиг наших предков и осознать истинное значение событий 1914–1918 годов для истории России.

Но о каких мифах идет речь?

 

Миф № 1. России не стоило ввязываться в эту войну

Некоторые особо рьяные «специалисты-историки» любят тиражировать тезис: «Участие России в Первой мировой войне — глупость и трагическая ошибка, которой можно и нужно было избежать». Или: «Нам не стоило вмешиваться в эту бойню ради спасения Сербии». Что тут скажешь? Не иначе, что подобные оценки — смесь наивности и самоуверенного желания выдвинуть антитезу доминирующей точке зрения.

Будучи одним из активнейших участников «европейского концерта держав», Россия не могла остаться в стороне от событий такого масштаба, которые разворачивались вблизи ее границ, в регионе ее ответственности и безопасности — на Балканах и в Проливах. И дело вовсе не в «империалистическом» стремлении заполучить новые рынки сбыта и не в метафорической идее «овладеть Константинополем». Россия обладала собственным, еще не освоенным внутренним рынком, который обещал стать по масштабам европейским, и поэтому не находилась в состоянии острого экономического соперничества с другими государствами.

И никаких территориальных претензий наша страна в то время не имела. Никогда не ставилась и конкретная цель овладеть Константинополем. Да, была, скорее символическая, Мечта: водрузить Православный крест на святой Софии! (Глядя на то, как турки сегодня не стесняются салютом праздновать порабощение Константинополя, невольно об этом размечтаешься)… Геополитический результат возвращения Константинополя мог состоять для нас лишь в обеспечении беспрепятственного прохождения Проливов. При этом Россия всегда осознавала, что «овладение Царьградом» практически невозможно и, случись, вызвало бы такое единодушное неприятие ведущих западноевропейских держав, особенно Англии, преодолеть которое не помогла бы никакая сказочная военная мощь. Существует лишь записка дипломата Александра Нелидова к Государю от 1896 года, где он размышляет лишь над вероятностью взятия Константинополя. Эту записку «обсасывали» обличители «агрессивной политики царизма» из «Института красной профессуры», как будто не зная, что на совещании министров Царского правительства она вызвала сугубо отрицательное отношение! Сам Государь оставил ремарку: «ЕСЛИ бы это было возможно!» На том совещании, наоборот, обсуждали опасность для России кризиса в Оттоманской Турции, который немедленно вызвал бы вход в Босфор флотов западноевропейских держав. Ставилась задача при таком развитии событий — хотя бы не отстать ото всех, чтобы не быть вытесненными!

Согласно документам, а не домыслам, вопрос о Константинополе вновь начал рассматриваться уже в ходе войны, в 1915 году, когда между Англией и Францией встала проблема раздела аравийских владений Турции и защита православных на бывших турецких территориях. Англия, кстати, уже тогда «выторговала» себе контроль над нефтеносными Мосулом и Кувейтом. Так что забота о «демократии в Ираке» имеет очень давние и весьма меркантильные подоплеки! Тогда-то Россия и начала прощупывать возможности прочного и ответственного присутствия в Константинополе. В достижимой конфигурации видели, опять же, не единоличный, а международный контроль, «но с русскими пушками на Босфоре». Кстати, некоторые историки считают, что, согласившись на такой вариант, Англия стала финансировать революцию в России, чтобы не выполнять свое обещание…

Стратегические устремления главных европейских держав к началу XX века сошлись на европейских морских рубежах России в Восточной и Юго-Восточной Европе и сохранились, как мы видим, до начала XXI века. Интересы сформировавшегося треугольника — Британия, Россия, Германия — столкнулись на Балканах, в регионе Проливов, а также на Балтике, куда Германию влекли ее амбиции на Востоке, и где после Первой мировой войны сразу проявились интересы Британии и США.

Неизбежность вовлечения России в Первую мировую войну определена была критической необходимостью защитить результаты своей многовековой истории! Ей грозила утрата итогов трехсотлетней работы на северо-западных и южных рубежах, а также потеря стратегических выходов к Балтийскому и Черному морям и права прохода через Проливы. Недаром еще выдающийся русский дипломат Александр Горчаков в свое время говорил, что черноморские проливы — это «легкие» Державы, перекрыв которые, Россию легко удушить.

Центральные державы во главе с кайзеровской Германией стремились одновременно к «Дранг нах Остен» и «нах Зюден» — мечтая о выходе к теплому Средиземному морю через Балканы и о вытеснении России с Балтики и из региона Проливов. Успех такого плана позволил бы германцам разрезать Европу по стратегическому меридиану от моря до моря, отбросив Россию в тундру, а французов в Атлантику. Кайзер Вильгельм усиленно строил флот и железную дорогу Берлин–Багдад, что грозило обесценить морские пути Англии к нефтяным районам Ближнего Востока.

Разумеется, безучастно наблюдать за этими событиями Россия не могла, ибо такая перспектива означала бы конец статуса Великой Державы и последующую утрату самостоятельности. Что же касается поддержки единоверной Сербии, то бросить ее на произвол судьбы мы не могли не только по религиозным, но и по стратегическим соображениям. В случае ее захвата нам пришлось бы встретить начатую не нами войну в более неблагоприятных условиях — оккупация Балкан обеспечила бы стратегический плацдарм, и кайзер смог бы создать «берлинский халифат», став «привратником Проливов вместо турецкого султана». И не забывайте, что Германия объявила войну России, а не наоборот!

 

Миф № 2. Действия России были обусловлены только геополитикой

Помимо сугубо геополитических целей движение к Первой мировой имело и идеологические подоплеки. Огромное количество коммунистических, социал-демократических, масонских, либеральных организаций думали не о национальных интересах, а мечтали о крахе политических систем и традиций, чтобы на развалинах старого мира привести мир к единому образцу. Представителей этих «прогрессивных» кружков отличала лютая вражда к Церкви, к Христианству, к традиционным ценностям, монархии и государственному суверенитету — всему тому, что они считали атрибутами «мрачного прошлого». Такие идеи в равной степени были присущи не только большевикам с их проектом пролетарского интернационала, но и бесчисленным тайным обществам, рассчитывавшим, что кровавые столкновения превратят Европу в «чистую доску», на которой после обрушения христианских монархий можно будет начертать новые идейные постулаты будущего мира.

Разумеется, оставаться в стороне от этих процессов Россия тоже не могла. Будучи Православной монархией, она в годы Первой мировой войны отстаивала идеалы традиционной Европы — классическое международное право, национальный суверенитет, религиозные и семейные ценности. Даже формирование франко-русского союза для России — оплота христианской государственности — было затруднено республиканским статусом «безбожной» Франции, которую надо было сделать в глазах России «союзоспособной»! Ради сближения Парижа и Санкт-Петербурга пришлось изрядно потрудиться Ватикану, для которого появление русско-французского союза было желательным сценарием. С его подачи кардиналы стали петь здравицы французской республике, чем, кстати, повергли в шок многих правоверных католиков.

Россия не искала войны — это факт. У истоков идеи разоружения, международных миротворческих усилий и арбитража стоял российский Император Николай II, движимый глубоким осознанием проблем грядущей эпохи, когда война становилась не «продолжением политики иными средствами», а величайшим мировым бедствием, гибелью миллионов людей, что обессмысливало даже возможную победу. И, в отличие от президента США Вудро Вильсона, который Программой из XIV пунктов маскировал задачу диктовать свои условия через международные механизмы с позиций колоссально возросшей американской силы, — ничего подобного в сознании благородного русского Государя не было.

Таким образом, Россия в Первой мировой войне сражалась за свои границы, за их безопасность, за свои уже обретенные выходы к морю, за суверенитет, веру и судьбы христиан.

 

Миф № 3. России следовало принять сторону не Антанты, а Германии

Еще один популярный миф состоит в том, что в Первой мировой войне Николай II якобы неправильно выбрал союзника, что, в конечном итоге, и привело к национальной трагедии 1917 года. России-де, следовало сражаться на стороне Германии, а не Антанты! Некоторые из таких оппонентов в своих фантазиях верят, что Россия готова была в ходе войны на сепаратный мир с Германией… Конечно, сегодня остается только сокрушаться о том, что российско-германские отношения в ХХ веке были взорваны двумя страшными походами немцев на Восток. Ведь между Россией и Германией на протяжении столетий имело место плодотворнейшее сотрудничество. Недаром в германской культуре и сегодня сохраняется стойкое, хотя и небольшое славянофильское течение.

Но домыслы о Германии как союзнике не выдерживают никакой критики. Нельзя же игнорировать тот факт, что основные геополитические амбиции Германии распространялись именно на Восток. Да, легендарный Отто фон Бисмарк завещал ни в коем случае с Россией не воевать. Известны его слова: «На Востоке у нас врагов нет». Но почему-то многие представители немецких милитаристских кругов, эти птенцы бисмаркова гнезда, только на Восток и смотрели, позабыв о мудрых предостережениях «железного канцлера».

Еще за 20 лет до Первой мировой в секретной записке видного дипломата, будущего канцлера Бернгарда фон Бюлова, было написано: «В будущей войне мы должны оттеснить Россию от Понта Евксинского и Балтийского моря. От двух морей, которые дали ей положение Великой Державы. Мы должны на 30 лет, как минимум, уничтожить ее экономические позиции, разбомбить ее побережья». О чем это говорит? О том, что война с Россией считалась в Берлине неизбежной еще в 90-е годы XIX века!

Известны взгляды кайзера Вильгельма, ненавидевшего славян, речи в бундестаге, геополитическая доктрина Фридриха Науманна, свидетельствующие о территориальных амбициях кайзеровской Германии именно на востоке Европы и в отношении Российской Империи. Существует карта пангерманистов 1911 года, (к слову, она очень напоминает карту расширения НАТО на Восток), на которой в предполагаемое супергерманское территориальное образование входят прибалтийские владения России, Украина, вся Восточная Европа, Балканы до Черного моря. Наконец, нельзя не вспомнить заключенный большевиками Брестский мир: он-то и показывает, ради каких целей Берлин вел войну.

В начале ХХ века непомерные амбиции Австро-Венгрии и Германии привели к краху кайзеровской Германии и Австро-Венгрии. Урок не был усвоен, и Гитлер повторил самоубийственный натиск. В Германии некоторые умы до сих пор задаются вопросом, как одаренную и бурно развивающуюся нацию с исполинским культурным потенциалом могли ослепить чудовищные амбиции и ошибочные геополитические расчеты? В своих мемуарах предпоследний царский министр иностранных дел С. Д. Сазонов рассуждал, что не возомнили бы немцы себя господами мира в начале ХХ века, то их стремительный экономический рост, талант промышленников и инженеров вкупе с умением эффективно работать сами по себе уже через десяток лет выдвинули бы Германию на первые роли в Европе.

Однако сближение России и Германии — фактор стабильности континентальной Европы, вызывает настоящий кошмар у англосаксов с начала ХХ века вплоть до настоящего времени. Тот же блок НАТО Америка создала не только против СССР, который вовсе не стремился продвигаться в Западную Европу, едва справляясь с обретенной зоной контроля в Европе Восточной. Одна из целей контролируемой Америкой европейской интеграции состояла в растворении и сковывании исторического потенциала и воли в первую очередь Германии.

 

Миф № 4. «Прогнившая» Российская Империя воевала неудачно

Из советских учебников нам известна еще одна «классовая» оценка: «Россия в 1914 году была стагнирующей деспотией, отсталой по сравнению с другими великими державами, обреченная на поражение». Этот тезис также не выдерживает анализа. Специалисты по экономической истории России доказали на документах, что острые трудности в экономике и финансах в ходе войны не были исключительно российским явлением. Девальвация валюты, рост государственного долга, продовольственный кризис и карточная система — все эти явления наблюдались в других странах — участницах войны, включая Германию и Великобританию. Положение России отнюдь не было хуже других — наша экономика находилась на среднем уровне для воюющих держав.

Отдельный разговор — это предубеждения относительно российской армии, которая якобы не умела воевать и за редкими исключениями в целом действовала неудачно. От ошибок и поражений не застрахованы самые победоносные вооруженные силы. Что же касается неудачного наступления в Восточной Пруссии в самом начале войны, то оно ведь было предпринято Россией в ответ на мольбы французского правительства. Хорошо известны слова маршала Фердинанда Фоша: «Если бы не жертвенное выступление русских на Восточном фронте, то Париж был бы взят уже в самые первые месяцы войны».

Вообще, всегда изумляют бесспорные суждения наших современников о том, как следовало вести себя командованию 100 лет назад. Там были не дилетанты, и они принимали решения, исходя из военных и политико-дипломатических реалий своего времени. Да, Россия не хотела войны и встретила Первую мировую далеко не в лучшей форме, будучи ослабленной революцией 1905–1907 годов и Русско-японской войной, она только начала оправляться от кризисов, и ее вооруженные силы были в стадии обновления.

И, тем не менее, именно на Восточном фронте была обеспечена итоговая победа! Россия проявила силу своего национального характера и верность обязательствам, наши солдаты и офицеры показывали чудеса доблести и самоотверженного служения присяге даже после краха Российской империи (Русский экспедиционный корпус во Франции). А многие операции вошли в учебники как образцы военно-стратегического искусства, например, известный Брусиловский прорыв. Но даже в целом «неудачное» наступление в Восточной Пруссии по просьбе французов и Гумбинненское сражение августа 1914 года сделали возможной победу французов на Марне в сентябре и предопределили стратегическую конфигурацию в последующие годы войны. Вообще победа Антанты была оплачена русской кровью.

 

Миф № 5. Россия потерпела поражение в Первой мировой войне

Этот вывод — явное упрощение. Да, именно в ходе Первой мировой войны дозрели предпосылки для Февральской и Октябрьской революций, которые стали для нашей страны национальной трагедией. Однако Россию нельзя считать побежденной. Другое дело, что страна не смогла воспользоваться плодами своей победы после прихода к власти большевиков, которые вывели ее из когорты победителей и отдали на откуп Антанте создание рисунка нового мира.

Недаром Уинстон Черчилль писал в те годы: «Согласно поверхностной моде нашего времени царский строй принято трактовать как слепую прогнившую тиранию. Но разбор 30 месяцев войны с Германией и Австрией должен был исправить эти легковесные представления. Силу Российской империи мы можем измерить по ударам, которые она вытерпела, по бедствиям, которые она пережила… Держа победу уже в руках, она пала на землю заживо, пожираемая червями».

В этой связи возникает вопрос: почему мощный патриотический подъем в начале войны через некоторое время уступил место скепсису, усталости, пораженчеству и революционной лихорадке?

Конечно, резкая смена восприятия русским обществом Первой мировой в значительной степени связана с ее затяжным характером. Длясь месяцами вдали от Родины, война неизбежно притупляет изначальный порыв. Многочисленные жертвы на чужбине и другие тяготы не могут пройти бесследно. Обоснованием войны было сохранение традиционных ценностей, чести и достоинства державы. Такие вечные старинные идеалы способны воодушевлять в начале войны: солдаты шли на фронт с ощущением миссии под звуки марша «Прощание славянки», от которого и сегодня замирает сердце. Но когда боевые действия ведутся за пределами родной земли, эти идеи утрачивают зажигательность, не обладая должной степенью обоснованности. Они начинают проигрывать яростным, конкретным лозунгам смены идеалов, завораживающим энергетикой и новизной. Речь идет об антимонархических, пацифистских и революционных идеях. Их пропагандисты трубили о «ненужности войны» и призывали к революции.

Внутренние яростные обличения всегда на руку противнику, который не остался в стороне и активно спонсировал революционную деятельность. Руководство Германии было заинтересовано в поддержке самых радикальных сил в России, чтобы взорвать ее изнутри. Я собственными глазами видела фотокопию телеграммы из немецких и австрийских архивов, которую зачитал за завтраком кайзер Вильгельм: «Переброска Ленина в Россию осуществлена успешно. Приступает к намеченной деятельности». А в Государственном архиве РФ имеется еще один подобный документ — расписка в получении на деятельность большевиков пяти миллионов золотых марок. В немецком архиве лежат и распоряжения «выделить по статье 6-й чрезвычайного бюджета 10», затем «15», «20» млн золотых марок на революционную деятельность в России.

Благодаря щедрым финансовым вливаниям со стороны Германии именно большевики, эсеры и сепаратисты получали бóльшие возможности, их агитаторы пронизали армию, которую после Февральской революции «демократизировали» до такой степени, что офицеры фактически потеряли контроль над солдатами. В результате, на один полк было достаточно одного агитатора, чтобы разложить его дух и дисциплину довести до неподчинения.

Впрочем, я не из тех, кто полагает, что можно привезти революцию извне без внутренних предпосылок к ней. Революции рождаются в самой стране, наша революция рождена самой Россией. Однако когда страна зашаталась, внешнее воздействие имело огромное значение для того, какие именно силы возьмут верх и в какую сторону опрокинут потом шатающееся государство…

И две русские революции 1917 года стали следствием тех глубинных процессов, которые начали разрывать Россию в начале XX века. С одной стороны — это революционная идеология и практика, с другой стороны разрыв старых структур. Революционная интеллигенция рубежа XIX–XX веков требовала кальки с идей западноевропейских институтов, рожденных философией прогресса, но плохо сочетавшихся с религиозным основанием русской государственной идеи и русского Самодержавия, которое, без поддержки элиты и отделенное от народа, утрачивало творческий потенциал. Крайний нигилизм русской интеллигенции побуждал ее безжалостно топтать все, что Россия защищала в Первую мировую войну, — Православную веру, Монархию, традицию законопослушания, идеалы служения Отечеству.

Первый кризис, обостренный экономическими реалиями и Русско-японской войной, закончился Первой русской революцией, Манифестом 17 октября и конституционными реформами.

Почему же десятилетняя деятельность Государственной Думы Российской империи не смогла предотвратить Февральскую революцию и Октябрьский переворот? Да хотели ли это предотвратить депутаты и партии тех созывов Думы? Они-то, не только левые радикалы — большевики, меньшевики и эсэры, но и кадеты, либералы всех мастей хотели разрушать, а не созидать. В последние перед Первой мировой войной годы Россия развивалась семимильными шагами, и патриархальные устои просто взорвались, не выдержав столь бурного роста и ломки. По выплавке стали, железнодорожному строительству, книгопечатанию и количеству студентов на душу населения Россия догоняла уже Германию. Двадцать лет без войн и революций, как мечтал Столыпин, и Россия оторвалась бы от остального мира так, как сегодня оторвалась Америка. Но бурная модернизация рвала социальную ткань, она лопалась от перенапряжения, и выпадавшее из своего мира консервативное крестьянство не находило новых социальных связей. Происходила массовая люмпенизация населения, а люмпен — легкая добыча для революционной пропаганды. Революционный взрыв в немалой мере был уготован слишком стремительными переменами. Невозможно влить молодое вино в старые меха!

А трибуна прежним (только ли?) думцам нужна была для ОБОСТРЕНИЯ общественных антагонизмов, а не для ОХРАНЫ государства, ценить его они научились лишь в эмиграции. Это их увещевал великий реформатор Столыпин: «Вам нужны великие потрясения, а нам нужна великая Россия!» И это ему, израненному покушениями, кричали те, кто устраивал террор: «Палач!» — «Нет, я не палач, — оправдывался им в ответ беззаветно преданный Отечеству человек. —Я врач, я врачую больную Россию!» Столыпин погиб от рук левых, но его одинаково ненавидели и те, кто держал наготове бомбу, и те, кто не хотел выпустить из рук розгу…

В то время, когда русская армия проливала кровь за территориальную целостность Отечества, с трибуны кликушествовали против «непонятной войны» и «разложившейся» армии, в пользу сепаратистов всех мастей (знакомо?) деятели, оплаченные из-за границы олигархом и первым политтехнологом революции Парвусом за счет средств Генерального штаба Кайзеровской Германии.

Налицо были все приметы кризисной эпохи, когда люди в экстазе перемен начинают ломать стержень, на котором держится все. И эта страсть к саморазрушению постигла Российскую империю в самый разгар Первой мировой войны; русское общество раскололось на белых и красных в тот самый момент, когда Россия уже фактически держала в руках победу.

 

Резюме. «Нельзя в тылу Отечественной войны развязывать споры об устроении государства»

Память о Первой мировой войне важна для российского общества потому, что она позволяет понять очень важные и фундаментальные вещи: «За что нам пришлось воевать в ХХ веке? Какие цели и ценности национального бытия нам нужно отстаивать для продолжения себя в истории?» Ведь в начале ХХ века Россия столкнулась с такими внутриполитическими и геополитическими вызовами, которые удивительным образом повторились на рубеже XXI столетия. Восстановление исторической памяти о войне 1914–1918 годов способно пробудить утраченное чувство преемственности нашей истории, уберечь от повторения ошибок.

Пожалуй, один из главных уроков Первой мировой состоит в одной очевидной, но горькой истине: нельзя в тылу Отечественной войны, войны с внешним врагом, развязывать споры об устроении государства. Нация, которая способна отложить на время такие споры ради сохранения Отечества, побеждает и продолжает себя в истории, сохраняет возможность спорить дальше. Если же нация в переломный момент раскалывается, то это неизбежно приводит к обрушению государственности, огромным утратам и братоубийственным гражданским столкновениям. Задумаемся, ведь в начале Первой мировой А. И. Деникин и Г. К. Жуков, фигурально выражаясь, сражались в одном окопе. Какая дьявольская сила заставила их впоследствии обратить друг против друга оружие на радость недругам России? Помните, у Максимилиана Волошина:

А вслед героям и вождям
Крадется хищник стаей жадной,
Чтоб мощь России неоглядной
Размыкать и продать врагам…

Фанатики революции выступили в тот самый момент, когда Россия стояла в нескольких шагах от победы в войне!

Итог нашей жертвы в Первой мировой войне учит нас, что внешние вызовы должны объединять нацию. Грешно и подло использовать трудности для внутриполитических целей. К тому же, многие болезненные для нас процессы сегодняшнего дня (расширение НАТО) легче понять, зная геополитические и идеологические подоплеки Первой мировой войны. Тем более что силовые вектора давления на Россию в ту войну удивительным образом повторились в 1990-е годы.

Итак, для нас, русских, память и знание о Первой мировой войне должна подтолкнуть нас к панорамному, преемственному и сопричастному взгляду на свою историю. Мы до сих пор не можем найти единство по многим вопросам прошлого, настоящего и будущего, что очень опасно для нации. Но если, держась за нить истории, вернуться в 1914 год, то мы снова становимся единым народом без трагического раскола. Поэтому мы должны по-новому изучить Первую мировую войну, которая даст нам и видение геополитики ХХ века, и примеры безграничной доблести, отваги и самопожертвования русских людей, проливавших кровь за самостоятельное место в истории именно своего Отечества, за его честь, достоинство и выполнение союзнического долга. Лишь тот, кто знает историю, способен адекватно встретить вызовы грядущего.