Праздники

Русские судьбы Просмотров: 2664

Рассказ о жизни русской австралийки из Китая

Семья наша была очень традиционной и патриархальной. Соблюдались все праздники, традиции, связанные с этими праздниками, и детское сердечко билось в унисон с событиями, которые праздновала и отмечала церковь. Великий пост, Страстная неделя, говение всей школой или классом, благоговейное настроение в полном соответствии с событиями, напоминающими нам о страдании Христа. А Пасха! Я как сейчас помню заутреню, когда я слышала «Христос воскресе!» Я чувствовала всем своим существом, что Христос воскрес именно сейчас, именно в этот момент, и приятная нервная дрожь пробегала по всему телу, чувство глубокой радости наполняло мою детскую душу, слезы умиления стояли в глазах, и я ощущала и сердцем, и сознанием присутствие Христа. Как жаль, что таких духовно-возвышенных экстазов не испытываю сейчас.

То же самое я испытывала и в Рождественскую ночь, опять-таки всем своим детским существом чувствовала, что Христос родился. Но Пасха для меня всегда была более значительным, более глубоким и важным событием. Я не помню, чтобы мои родители проводили со мной духовные беседы, навязывали религиозные взгляды, но образ жизни семьи, поведение моих родителей, регулярное посещение церкви, исполнение обрядов и традиций утвердили меня в вере. Очень большое влияние на мое духовное развитие имел о. Ростислав Ган. Он был нашим законоучителем, приходским священником и другом семьи. И опять-таки не его проповеди, которые полностью не могли восприниматься детским умом, а сама личность священника повлияла на мое мировоззрение и духовное развитие.

В сочельник ночью украшали елку, когда я спала глубоким сном. Верила до предельного возраста, что принес елку Дед Мороз, и даже когда уже точно знала, что Деда Мороза нет, а есть любящие мама и папа, сохраняющие в тебе эту иллюзию, стремящиеся продлить для тебя мир сказок, все равно хотелось верить в Деда Мороза.

Рано утром начинали приходить славильщики, обычно мальчики. Накануне мама приготавливала мелкие деньги, конфеты, орехи и прочие сласти, и группами, одна за другой, рано-рано утром, на самом рассвете приходили ребятишки славить Христа. Продолжалось это до обеда. С утра накрывался парадный стол — закуски, вина, чайный стол, и где-то в середине дня начинали приходить визитеры. Эта традиция приема визитеров была во всех семьях — богатых и бедных. Каждый готовился к празднику по своим возможностям, но каждый радовался ему в равной степени. Мужчины делали визиты дамам, которые с большой радостью принимали поздравления и вечером подсчитывали, сколько перебывало визитеров в течение дня, и каждой хотелось, чтобы у нее было больше. В первый день Рождества или Пасхи всегда приходил священник и в каждом доме служил молебен, и особенно торжественно звучал церковный хор, который ходил по домам и пел праздничный тропарь. Эти прекрасные моменты никогда не забудутся и будут согревать наши сердца воспоминаниями о том, что бережно сохранили наши родители и передали нам. Вечером с появлением первой звезды начинали приходить славильщики постарше, со звездой, сделанной из легкой деревянной конструкции, обклеенной разноцветной бумагой. Внутри этой звезды горела свеча перед картиной, изображающей Христа в яслях, и дети тоже пели тропарь и рождественские колядки и тоже получали деньги и сласти.

Второй день был днем дамских визитов, но эти визиты обычно заканчивались в одном доме, потому что несколько дам, собравшись вместе, уже не расходились и вели нескончаемые разговоры за чаепитием, а к вечеру приходили мужья и накрывался стол к ужину.

Праздновали Рождество до самого Крещения, а Пасху — до Вознесения или до Троицы. Со второго или третьего дня Рождества начинались детские елки. В каждом доме, бедном и богатом, была елка, кого-то наряжали Дедом Морозом. Собирались дети, играли в разные игры, а потом приходил Дед Мороз с огромным мешком, наполненным индивидуальными мешочками, и в каждом мешочке всегда были мандарин, яблоко, орехи, конфеты, пряники. Каждый из нас должен рассказать стишок, прежде чем получить мешочек, и я помню ясно, с каким трепетом я выступала перед Дедом Морозом. Дети все были празднично одеты и всегда в колпаках, сделанных руками любящих наших мам. Эти елки были ежедневным событием до самого Крещения, потому что каждая мама устраивала своему ребенку этот праздник. Яблоки и мандарины запасали заранее и хранили в подполье до самого праздника. В мешочке часто дети находили какую-нибудь игрушку. Всегда были хлопушки, бенгальские огни. Как только начинало смеркаться, мамы приходили и разбирали своих детей. Весь этот период святок проходил в развлечениях, гуляньях, гаданьях. В Крещение эти празднования заканчивались и наступала нормальная трудовая жизнь, а для нас — школа.

О Крещении можно рассказать много. У нас в Хайларе были два храма, и после литургии Крестный ход из этих храмов направлялся на скованную льдом речку, где был высечен изо льда крест и престол, около которого совершался торжественный Крещенский молебен с водосвятием. Во время пения тропаря выпускали голубей. Обычно это делали мальчики. Служба всегда была торжественной. Из церкви и с Иордани, как мы называли молебен на реке, домой на горячий обед и неизменные пельмени.

Г. В. Мелихов в своей книге «Белый Харбин» пишет: «До 1921 года Иорданей на Сунгари не бывало. На Крещенье они сооружались по всем харбинским церквям, и там же производилось и водосвятие. Торжественных Крестных ходов, церковного служения на льду реки, купаний в крещенской проруби, с которыми так свыклось молодое поколение харбинцев, — как будто они существовали здесь всегда, — ничего этого не было. 19 января 1921 года — первая “Иордань” на Сунгари...»

Много лет спустя, когда я уже жила в Харбине, Крещенский молебен с освящением воды служили на реке Сунгари. Там было очень торжественно. Крестные ходы из Иверской церкви, из Свято-Петропавловской церкви Сунгарийского городка шли к Софийскому храму. Здесь они соединяются, и уже объединенный Крестный ход направляется к центральному месту всех Крестных ходов — в Благовещенский храм. Сюда также подходит Крестный ход из Свято-Пророкоильинской церкви. Навстречу движется Крестный ход из затонской Свято-Николаевской церкви. Соединенные Крестные ходы под торжественный звон колоколов с хоругвями и иконами плавно движутся к Сунгари. Пение объединенного хора, блеск золота икон, хоругвей и облачений церковнослужителей вызывают духовный подъем и восторг. Искристый под солнечными лучами снег, блеск восьмиконечного ледяного креста из прозрачного чистого льда завершают великолепный пейзаж. Увидев однажды эту величественную картину с великим множеством народа, движущимся по Китайской улице к берегу Сунгари, — забыть нельзя. Память об этом дне неизгладима. Этим огромным торжественным шествием подходили к высеченному изо льда Престолу. В Харбине работы изо льда делались великолепно. Огромный ледяной крест, царские врата в виде арки, на ней два ледяных голубя, аналой, купель, от которой идет вырубленный во льду крест, а дальше идет бассейн-купель для верующих купальщиков.

Наступает торжественный момент. Под пение тропаря «Во Иордани крещающагося Господа» священнослужитель погружает крест в купель, освящает воду, тонкий слой льда пробивается ломом и высеченный крест наполняется водой. В этот момент выпущенные из рук голуби кружатся над Иорданью. Водой наполняется бассейн для купальщиков, а их было много, в том числе и я. Вокруг бассейна была разложена солома, чтобы мокрые ноги не примерзали ко льду. Осенив себя крестным знамением, погружаешься в воду трижды, всегда кто-то протягивает руку помощи, чтоб выйти из бассейна, не поскользнувшись. Для этого случая, конечно, одеваешься разумно — валенки, чтобы быстро засунуть ноги, махровый халат, под которым на мне еще мокрый купальный костюм, на глазах у людей нужно его каким-то образом снять, а потом самое легкое, шаль и шуба — и на рикше домой!

Необходимо отметить, что в отдаленных от Сунгари церквах города водосвятие тоже происходило в специально сооруженных для этой цели «Иорданях».

Много лет спустя, а точно сказать — в 1997 году, Господь сподобил меня опуститься в воды Иордана на Святой земле.

Такое шествие и несметное количество людей на Китайской улице мешало нормальному потоку движения. Городской транспорт нарушал свое расписание, в разных местах города образовывались пробки, и вот в целях соблюдения порядка чины китайской полиции цепью охраняли этот Крестный ход на всем его протяжении. Мы уехали из Харбина в 1957 году, и Крестные ходы продолжались до нашего отъезда из Харбина. Многие китайцы тоже шли на Сунгари с ведрами, и я помню, как я спросила одного китайца, зачем он черпает эту воду. Он мне отвечает на ломаном русском языке: «Мадама, тебе ничего не понимай, тебе пей эта водичка, тебе болей не будешь». Вот так китайцы, глядя на нас, верили в чудодейственность крещенской воды.

Как я уже сказала, Пасха для меня имела даже большее значение, чем Рождество, несмотря на то, что Рождество всегда считалось детским праздником. Готовились к Пасхе в течение всего Великого поста. После того как отвели масленицу с блинами в каждом доме (ах, какие блины! И пресные, и кислые, со сметаной, балыками, икрой, селедкой, вареньем и пр., и пр.), наступало Прощеное воскресенье. Утром литургия, вечером — всенощное бдение, строгая проповедь о. Ростислава о посте, покаянии, прощении, примирении. Священник просит прощения у всех прихожан, и прихожане просят прощения друг у друга. Шло общее примирение в храме, а дома в семье тоже прощали друг друга.

С понедельника, от начала Великого поста, атмосфера менялась. Отменялись увеселения, танцы, спектакли. Особенно великопостно выглядел храм. Все пелены, облачения священнослужителей были черными с белыми крестами. В одну из недель Великого поста учеников строем вели в церковь на исповедь и причастие на следующий день.

Праздник Благовещения считался великим праздником и был очень запоминающимся нам, девочкам. В этот праздник «птица гнезда не вьет, девица косы не плетет». Поэтому мы заплетали косы накануне праздника — выполняли этот наказ буквально.

Любили Вербное воскресенье. Вечером с пучками вербы, украшенными цветами и свечами, благоговейно стояли в церкви, которая, несмотря на черное облачение, превращалась в праздничный, торжественный, залитый светом паникадил и свечей храм.

Страстная неделя была самой трудной неделей Великого поста. Бесконечные утренние и вечерние службы мы, конечно, посещать не могли, потому что жизнь продолжала идти по установленному руслу: занятия в школе, служба и пр., но такие службы, как в Великий четверг, чтение двенадцати Евангелий, вынос и погребение Плащаницы, не пропускались. После чтения двенадцати Евангелий все шли домой с зажженной свечой, которой делали крестное знамение на каждом косяке дверей во всем доме. Много лет спустя, уже в 1992 году, я была в Москве в этот день в храме и по своей старой традиции повезла зажженную свечу домой. Мои друзья этому удивились, ибо такой обычай в советское время не практиковался.

Вынос и погребение Плащаницы — это очень эмоциональные службы. Церковное пение, чтение страстей, слабое освещение храма создают полную картину трагедии совершившегося. Страдания Христа откликались, я не побоюсь сказать, в каждом сердце молившихся. Возвращались домой с поникшей головой, сосредоточенные, печальные, с полным сознанием происшедшего злодеяния.

Но наступает Пасха! Храм ярко освещен, горят все паникадила, свечи. Белое облачение храма и священнослужителей. «Христос воскресе! Воистину воскресе!» — разливается по всему храму. Полное ликование. Все счастливые, улыбающиеся, радостные. Я помню последнюю Пасхальную заутреню в Свято-Николаевском соборе в Харбине. Служил митрополит Нестор — экзарх Московской Патриархии, Владыка Никандр и целый ряд священников. Помню, как Владыка Нестор при каждом возгласе «Христос воскресе!» поднимал свечу, а в руке его переливались всеми цветами радуги хрустальные четки. Вот такая деталь мне запомнилась на всю жизнь.

После заутрени шли домой разговляться, а утром хозяйки готовились к приему визитеров.

Уместно будет сказать о том, как отмечалась Радоница в Харбине. На десятый день после Пасхи, во вторник, во всех православных храмах служатся панихиды — поминовение усопших. После панихид все направляются на кладбище, чтобы на могилках своих близких отслужить панихиду. Обычно по старой русской традиции приносят с собой кутью, еду, какую-то выпивку и на могилах поминают усопших. В этот день обычно направлялись специальные автобусы, которые подвозили публику к Успенскому кладбищу. Священники приезжали из всех храмов города, и по завершении всех панихид в храме Успения Пресвятой Богородицы или около храма служилась общая панихида обо всех покойных и безродных. Надо сказать, что в этот день местные власти обеспечивали порядок движения автобусов, трамваев и пешеходов.

Судьба Успенского храма и кладбища оказалась плачевной. Во время «культурной революции» храм был снесен, плитами от памятников китайцы вымостили улицы, кладбище было выровнено и стерто с лица земли, на его месте разбили парк. Очевидцы рассказывали, что, проходя по улицам Харбина, видели каменные плиты, которыми были вымощены улицы или тротуары, с именами их близких и знакомых. Вот такие гримасы судьбы дарила жизнь в дни «великих переворотов», «великих идей», унесших и погубивших миллионы невинных людей в тюрьмах, лагерях, ссылках.

Хочется рассказать о том, как проходила подготовка к праздникам. Ведь все это начиналось за несколько недель до Рождества или Пасхи. Например, пельмени к Рождеству стряпали за три-четыре недели. В нашем небольшом городке Хайларе все знали, у кого сегодня делают пельмени, знакомые приходили помогать и, естественно, получали ответную помощь. Эта лепка пельменей носила характер посиделок. Приятное и полезное времяпрепровождение. Мы, дети, страшно любили такого рода посиделки, только нам, к сожалению, не доверяли лепить пельмени, нам только разрешали раскатывать сочни, да и этому мы были рады, лишь бы принимать участие в общей работе. Приятно было сознавать себя полезными в обществе взрослых, а еще приятнее слушать все разговоры, которые обычно велись строго среди взрослых, не в присутствии нас. Пельмени морозили и ссыпали в мешки в таком количестве, чтобы хватило на все святки, то есть до самого Крещения. Ведь в Китае была лютая зима, как и в России, поэтому пельмени замерзали очень быстро, и в течение всей зимы без холодильников и морозильников можно было держать и сохранять все продукты замороженными в чуланах или кладовках. У нас в кладовке обычно стоял бак, в котором находились замороженные пельмени, ссыпанные в большой льняной мешок. Помню, как большим совком или глубокой тарелкой вместо совка черпали эти пельмени, варили и наслаждались прелестью этого блюда. И вот уже 40–50 лет спустя, живя в Австралии, мы не только не отказались от пельменей, а наоборот, привили нашим друзьям австралийцам любовь к этому для нас простому блюду. Для них оно деликатес, экзотика.

Затем закупались окорока, дичь, приготовлялись различные сольтисоны, малороссийская колбаса, холодец, паштеты, а ближе к празднику начиналась выпечка тортов, различного печенья и пр., и пр. Дома прибирались и украшались. Снимали шторы, салфетки, скатерти, все стирали, сушили с огромными трудностями из-за мороза. Развешивалось все это на веревке во дворе. Все выстиранное белье замерзает, и в виде огромных замороженных щитов его заносят в дом на ночь, так как оставлять во дворе нельзя. Украдут моментально. После всех этих трудов квартиры выглядели очень уютно, празднично, особенно перед Рождеством, потому что дом наполнялся свежим запахом елки.

А Пасха! Сколько радости приносил нам этот светлый праздник! А сколько забот он приносил нашим мамам. Ведь выпечка куличей — это священнодействие. Все продукты заготавливались заранее. Мама озабочена за несколько дней до выпечки. Идет обсуждение с сестрой Александрой Федоровной Лупповой (с которой они были очень дружны и неразлучны), в какой печи выпекать куличи — или у себя дома, или в китайской пекарне, которую китайцы предоставляли за умеренную плату. Я очень любила всю подготовку к выпечке куличей и различных тортов, потому что заготавливались орехи, изюм. Миндаль заливался горячей водой, чтобы очистить его от шелухи, изюм тщательно промывался от пыли и песка, потому что в те времена продавалось все на развес из больших мешков. Все это надо было промыть и просушить. Уже накануне на столах расстелены большие полотенца, на которых разложен изюм и миндаль для просушки. Какой прекрасный случай полакомиться! Таскать изюминку за изюминкой, прихватив миндаль, — как вкусно! Мама делает вид, что ничего не замечает.

Почему-то опара ставилась всегда ночью, и с этого момента до выпечки последнего кулича женщины не находили покоя. Сосредоточенные лица, страх в глазах — вдруг тесто не поднимется — ведь сколько в него ухлопано продуктов! А сколько волнений и переживаний. Двери открывались и закрывались тихо, хлопать дверьми нельзя: тесто может сесть. Но вот волшебный момент наступил, вынимается последний кулич, и мама сияет, тетя Шура радуется, а остальное — пустяки. Сырная пасха, торты, печенье, окорока и сольтисоны — это для хороших хозяек не страшно.

Глазировка куличей, окраска яиц, украшение тортов является тоже очень важным этапом в подготовке пасхального стола. Тут уже выявляется артистичность каждой хозяйки. Мне всегда хотелось научиться этому тонкому искусству, и только в Австралии в период моего продолжительного шестимесячного отпуска, заслуженного и оплаченного — за 25-летнюю работу в госпитале, мне удалось пройти курс украшения тортов, куличей, изготовления мармелада, зефира и пр. Всему этому я научилась у Веры Степановны Апанаскевич. Но здесь мы столкнулись с другой проблемой. Все это настолько калорийно! Розы, грибочки с шоколадными головками, цветы и пр., сделанные из масляного крема, в условиях Австралии очень неполезны для здоровья и фигуры. Но, тем не менее, я очень довольна, что умею это делать: с любовью испекла и украсила трехъярусный торт на свадьбу моей дочери Марины и ее жениха Васи, украшала торты на крещение внуков, и сейчас в одном из альбомов лежит фотография пасхального стола, на которую я смотрю с удовольствием и, признаюсь, с гордостью.

Итак, Пасха, визитеры, церковный хор ходил по домам и приносил весть о воскресении Христа. «Христос воскресе! Воистину воскресе!» Возгласы сопровождались троекратными поцелуями. Священник обходил дома с крестом и приветствовал и взрослых, и детей. Детям всегда ставили качели, мы играли «в битки», то есть бились яйцами. Играли и в домах, и во дворах, потому что погода обычно была приятная. В Маньчжурии это было началом весны, чудная пора.

 

 

Об авторе

Кучина Г. И. (Австралия, Мельбурн)