Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II я имел честь знать с середины 70-х годов прошлого — уже! — века.
Познакомились мы с ним в обществе «Родина», которое было важнейшим связующим звеном Советского Союза с нашими соотечественниками во всех странах мира.
В Центральный совет «Родины» входили известные всей стране авторитетные люди. В том числе и два лучших представителя Русской Православной Церкви — Владыка Питирим, организатор всего информационного дела РПЦ, и Владыка Алексий — Управляющий делами и всеми учебными заведениями РПЦ. Кстати, оба были многие годы ближайшими помощниками Патриарха всея Руси Пимена.
Разумеется, быть членом такого Совета было для меня очень почетно и очень интересно!
В начале нашего знакомства я все время путался в названии сана Владыки Алексия — называл его то батюшкой, то архиепископом, то митрополитом... Он никогда не поправлял меня, только улыбался. И однажды сказал: «Зовите меня просто по имени-отчеству: Алексей Михайлович. И вам будет проще, и мне приятнее. Не забуду своего мирского имени».
В те годы взаимоотношения Советского Союза с нашими зарубежными соотечественниками обретали второе дыхание. Взаимный интерес требовал практических действий, увеличения всякого рода встреч, новых программ сотрудничества.
Это имело, да и сейчас имеет огромное значение для нашего государства.
Ни для кого не секрет, что во многих странах отношение к России не очень положительное, мягко говоря, а в некоторых — традиционно враждебное. Почему? Ведь русский человек не агрессивный, не завистливый, спокойный, работящий. Всех просто раздражают наши самодостаточность, несуетливость, доброта и открытость. А мы не хотим менять свою душу, свою культуру и обычаи. И когда наши люди попадали в чужую атмосферу, им было очень и очень трудно выживать...
И, как известно, именно Русская Православная Церковь сыграла для нашего зарубежья главную спасительную роль! Первое, что делали наши соотечественники, оказавшись за рубежом, — на свои скромные деньги строили небольшие православные церкви. И как в холодное время люди тянутся к костру, так они тянулись к Храму. Это был тот огонек, который грел душу, был центром общения, взаимопомощи, центром сохранения русского языка, русской культуры, традиций, воспитания детей...
Почему я сейчас вспоминаю об этом? Потому что с самых первых моих бесед с будущим Патриархом выявилось главное направление его устремлений — объединение наших церквей, наших людей, всех, кому Россия дорога. Ведь наших соотечественников по всему миру разбросано многие миллионы! И многие их них готовы работать во благо России, естественно, учитывая взаимный интерес. Это же огромная силища, которая не работает до сих пор, потому что ей всячески мешали, да и сегодня продолжают мешать. Наше разъединение он болезненно переживал и понимал, что это серьезнейший пробел в нашей жизни. Эта объединительная идея — «всех, кому Россия дорога» — всегда им подчеркивалась на каждой нашей встрече, в каждом его публичном выступлении...
О Патриархе Алексии можно рассказывать много и долго. Я вспомню лишь некоторые эпизоды нашего с ним общения.
Общество «Родина» проводило ежегодные конференции, на которые приезжали видные представители русского зарубежья со всех концов света. Это были очень интересные люди, встречи, доклады, проекты.
Хорошо помню одну из таких конференций — в 1986 году. Проводилась она в Доме дружбы, рядом с Арбатской площадью. Среди шумной многоликой массы гостей я увидел Алексея Михайловича. Он стоял в уголке с колоритным рыжебородым священником, кажется, отцом Сергием. Меня удивило непривычное для него очень грустное выражение лица. Я подошел, поздоровался, он, как всегда, приветствовал меня своим неизменным: «Рад видеть вас, Михаил Иванович!» Я спросил, почему он такой грустный, что случилось? «Да ничего особенного, — вздохнул он, — обычная мирская суета, проблемы, интриги...» Я искренне удивился: «Господи, какие у вас в Церкви могут быть интриги?» Он грустно улыбнулся: «Мы тоже люди, и ничто человеческое нам не чуждо. И все мы далеко не ангелы, а людская зависть, недоброжелательность, а то и просто непорядочность порой бывают такие изощренные, что вам в миру и не додуматься». Я обнял его за плечи и сказал (разумеется, не всерьез, а с самыми добрыми пожеланиями, чтобы успокоить его): «Не грустите, Алексей Михайлович, все наладится с Божьей помощью! Вот когда вы станете Патриархом, вы с ними быстро разберетесь!..»
«Что вы, что вы, — замахал он руками, — какой Патриарх! Лишь бы с работы не погнали!..»
Довольно скоро его освободили от занимаемых должностей и перевели в Питер возглавлять Питерскую епархию.
Много лет спустя Алексей Михайлович, тогда уже Патриарх всея Руси
Алексий II, в беседе за чашкой чая в своей резиденции в Чистом переулке,в присутствии известного журналиста, общественного деятеля, тогдашнего руководителя ТВ «Московия» Александра Крутова, сам вспомнил этот забытый мною эпизод, и сказал: «Тяжкий Крест предсказали вы мне тогда, Михаил Иванович!». Я от неожиданности даже поперхнулся, чай расплескал, покраснел до ушей:
«Да что вы, Алексей Михайлович! Я же тогда просто пошутил, чтобы вас успокоить!»
— Да нет, Михаил Иванович, просто так по такому поводу не шутят. Кто-то вас подвигнул на эту шутку! Тяжелый Крест предсказали вы мне! И нести его трудно, и не все получается, и грешен во многом, признаю... Но в оправдание свое передГосподом и людьми могу сказать, что вначале моего Патриаршества в России было несколько десятков действующих монастырей, а теперь несколько сотен. Было менее 2000 действующих церквей, а теперь больше 25 000 (точные цифры я не помню. — М. Н.). Наших учебных заведений стало в разы больше. С Божьей помощью я провел сотни пастырских поездок по всей России и миру, провел тысячи молитвенных служб во храмах — в этом вижу отпущение грехов своих!..
Он произнес это на одном дыхании, улыбнулся нам и обернулся к двери:
— Пожалуйста, принесите нам горячего чайку! Этот совсем остыл.
Я перевел дух и спросил:
— Ваше Святейшество, а почему тогда, в Доме дружбы, вы были таким опечаленным? Что случилось?
Он нахмурил брови и сказал:
— Тогда, как вы помните, началась так называемая перестройка, а точнее, переделка всего общественного устройства, всех государственных основ. А о Церкви, как всегда, забыли. Я написал личное письмо генсеку
Горбачеву с предложением определиться в отношении государства и Церкви в сложившейся ситуации. Убрать всю неопределенность, двойственность, внести ясность и конкретность наших взаимодействий в настоящее время, не откладывая все «на потом». Никакого ответа ни от Горбачева, ни от властей я не получил. Что происходило в высоких кабинетах, тоже не знаю. Но через некоторое время меня освободили от занимаемых постов и перевели на службу в Петербург. Дальше вам все известно...
— А дальше было Патриаршество! — напомнил я.
— На все воля Божья! — улыбнулся Патриарх.
Как известно, Алексей Михайлович был родом из Прибалтики, из Эстонии. И никогда не забывал об этом. Всегда интересовался происходящими там событиями, переживал за своих прихожан. Кажется, в конце 60-х годов, точно не помню, он готовил кандидатскую диссертацию на тему «Православие в Прибалтике» или что-то в этом роде. В те годы во всех наших прибалтийских республиках уже откровенно насаждалось негативное отношение ко всему русскому. Впоследствии, в 90-е годы, это было главной причиной антисоветского взрыва, а тогда местные власти только мешали, как и чем могли, всем нашим благим делам на пользу общества. Не забывая при этом привычно оттопыривать карман, получая большие дотации от «противной советской власти», открыто возмущаясь: откуда вы, мол, понаехали, оккупанты эдакие? А тут еще — Православие в Прибалтике. Кошмар!..
И вот когда было совсем невмоготу, рассказывал Патриарх, Господь помог ему самым конкретным образом.
Есть в Эстонии небольшой университетский городок Тарту, который раньше, с Петровских времен, назывался Дерптом. А еще раньше, намного раньше, это был русский город Юрьев! И построил его в середине XII века наш князь Ярослав Мудрый! А теперь нам говорят, что мы оккупанты!..
Так вот, в центре Тарту рабочие ремонтировали дорожные покрытия, сняли верхний слой, и буквально наткнулись на фундамент старинного православного храма! Разве не чудо? Местные власти тут же все заасфальтировали, никому ничего не сказали, но от Патриарха наконец отстали.
Диссертацию он успешно защитил. А зачли ее сразу как докторскую.
Настолько она была интересна, актуальна и значима.
И еще об Эстонии. На одном из заседаний совета общества «Родина» подошел ко мне Алексей Михайлович и спросил: «Вы не больны? Очень у вас усталый вид. Может, помощь нужна?» Я поблагодарил и сказал, что просто замотался по гастролям, киносъемкам, командировкам по стране и за рубежом.
Все некогда отдохнуть. Мечтаю уехать куда-нибудь в тихое место, отоспаться, отмолчаться, дух перевести. Только где ж это тихое место найдешь?
— Есть такое место! — воскликнул Алексей Михайлович. — Я скоро еду в Таллинн в очередной раз воевать за православные храмы. Вы поедете со мной.
По дороге мы заедем в Пюхтицкий женский монастырь. Вы там останетесь на неделю. Люди там замечательные, добрые, светлые. Они вас быстро восстановят. А на обратном пути я вас заберу, и мы вместе возвратимся в Москву.
Я поблагодарил его, сказал, что разберусь с делами и рад буду присоединиться к нему. Это было после Рождества. Я, как всегда, закрутился по каким-то концертам, киносъемкам. Впереди был Старый Новый год, потом Крещение — мой день рождения, а главное, мне было просто неловко напрягать Алексея Михайловича лишними заботами о моей персоне.
Но через три дня он сам позвонил мне и сказал, что билеты уже заказаны.
Я удивился его обязательности, поблагодарил и уехал на три дня на гастроли, которые не мог отменить. Алексей Михайлович звонил моей жене Ларисе еще дважды! Но я так и не отважился нагружать его своими заботами.
Перед самым отъездом я позвонил ему, извинился и сказал, что, к великому сожалению, поехать не смогу.
— Очень жаль, — вздохнул он, — ну что ж, значит, до следующего раза...
Я до сих пор жалею, что не поехал. И чем дальше, тем больше понимаю, как много я потерял! Но эта история имела совершенно неожиданное продолжение.
Я родился на Крещение — 19 января. В этот день обычно иду в свой родной храм Покрова Божьей Матери на Лыщиковой горе, то есть на Землянке. А затем — в Елоховский Богоявленский храм, у которого Крещение — престольный праздник. И по традиции в этот день службу там ведет сам Патриарх. Праздник этот действительно особенный. Как-то на Крещение Алексей Михайлович, поздравляя меня, сказал:
— Посчастливилось вам родиться в такой особый тройной праздник.
— Почему тройной? — спросил я. — Водосвятие, Крещение... А третье значение какое?
— А третье многими забыто, — сказал Патриарх. — Издревле на Руси этот праздник почитался как праздник Просвещения. Ибо через Крещение человек получал доступ к православной культуре, грамоте, к образованию в церковно-приходских школах, к летописям, к рукописям. К сожалению, об этом забыли, надо исправлять положение...
Так вот, много лет спустя, уже после ухода Алексея Михайловича, я, как всегда, пришел на Крещение в Елоховский собор. Службу вел Владыка Кирилл (накануне своего патриаршего избрания). С ним я тоже имел честь быть знакомым уже много лет. Он поздравил меня, подарил самую большую просфору. После праздничной трапезы мы выходили вместе с Владыкой Арсением, которого я тоже знаю давно и который много лет был первым помощником Алексея Михайловича. Конечно, разговор зашел об ушедшем Патриархе. Погоревали... И вдруг Владыка вспомнил наше с ним заочное знакомство. В начале своей службы, в середине 70-х годов, он был направлен в помощники тогдашнему управделами РПЦ Алексею Михайловичу. И на первом же производственном совещании Владыка Алексий дал команду готовить его поездку в Таллинн. В конце встречи он особо подчеркнул, что с ним поедет Михаил Иванович Ножкин, что надо взять билеты и наметить программу его недельного пребывания в Пюхтицком монастыре.
Персональную обязанность позаботиться о Ножкине он возложил на отца Александра, пожилого священника, ветерана войны, отсидевшего срок на Соловках. Замечательного человека с одним недостатком — очень много курил! И не мог бросить. Так вот Алексей Михайлович строго наказал ему:
«У Михаила Ивановича хронический бронхит и поэтому курить при нем запрещаю категорически!».
Вы представляете, столько лет спустя я узнаю от Владыки Арсения такую подробность! Даже сейчас пишу с душевным волнением.
Памятные встречи с Патриархом были у меня в дни его славного 70-летия. Юбилей этот отмечали широко, на самом высоком уровне. На торжественном приеме в недавно возрожденном Храме Христа Спасителя народу было — не протолкнуться! В бесконечном поздравительном потоке мелькали видные политики и ученые, генералы и адмиралы, священники и миряне, верующие и неверующие, друзья его и недруги...
Я стоял в этой длинной очереди и искренне радовался за Алексея Михайловича. Он заслужил это признание народа своими благородными делами. Море цветов, подарков, речей и объятий. Наконец подошла и моя очередь. Патриарх, как всегда, улыбнулся мне и сказал:
— Рад видеть вас, Михаил Иванович.
Я набрал в легкие побольше воздуха, начал было свою поздравительную фразу: «А я-то как рад видеть вас, ваше...» И тут запнулся! Забыл, как его теперь называть? Ваше превосходительство?.. Ваше преосвященство?.. Ваше... Ваше... А секунды мелькали, как молнии... Наконец я вспомнил самое высокое звание и выпалил: «Ваше величество!»
Алексей Михайлович так и ахнул от удивления, а потом рассмеялся от всей души.
— Эк вы меня, Михаил Иванович! Я еще не коронован, слава Богу!
— Извините, Ваше Святейшество! — вспомнил я наконец его высокое звание.
Юбилейные торжества продолжались еще долго. Это был особый юбилей. Алексей Михайлович родился 23 февраля. В том году Пасха была ранней, и 23-е число приходилось на первую неделю поста. Поэтому празднества начались на несколько дней раньше.
А 23 февраля, в настоящий день рождения Патриарха, Российская академия наук, Московский интеллектуально-деловой клуб и другие организации организовали встречу Патриарха с общественностью Москвы. Но все, конечно, понимали, что это неофициальный повод поздравить его с юбилеем.
В большом зале Большой Академии народу собралось множество: видные ученые, политики, депутаты... Перед началом появился Президент Белоруссии Александр Лукашенко. Обстановка была торжественной, Патриарх выступил с большим проблемным докладом, обозначил направление духовного развития России.
Потом выступили 4 или 5 человек с приветственными речами: бывший премьер СССР Н. Рыжков, председатель Союза писателей России В. Ганичев, академик Д. Львов, еще кто-то из академической элиты, кажется, академик Ж. Алферов. Последним выступал я. Причем мне предложили выступить перед самым началом встречи. Конечно, я согласился на этот очень ответственный экспромт. Как потом выяснилось, мою фамилию предложил сам Патриарх, когда с ним согласовывали список выступающих. Волновался я ужасно, но выступил вроде неплохо.
Торжественная часть встречи закончилась и плавно перешла в неофициальную.
Нескольких человек, в том числе и меня, пригласили побеседовать с Патриархом за чашкой чая минут 20–30. Мы поднялись, кажется, на 12-й этаж, в кабинет президента Академии социальных наук Г. Осипова. Небольшой типовой кабинет с низким потолком, тесная приемная, где, оказывается, раздевался Патриарх. Собралось там, кроме Алексея Михайловича, 12 человек. Кто-то пошутил: «Прямо как 12 апостолов!». Всех не помню, но были там Н. Рыжков, Г. Осипов, С. Глазьев, В. Ганичев, М. Кодин, кто-то из крупных генералов...
Небольшой стол был уставлен тарелками с очень скромной закуской, стояли соки, вода и чайные чашки. Вслед за Патриархом все расселись за столом, и наступила пауза. Ко мне наклонился хозяин кабинета и попросил прояснить у Алексея Михайловича сложившуюся ситуацию: сегодня его день рождения, сегодня День защитника Отечества и сегодня же начало Великого поста. Можно ли выпить по рюмке по этому поводу?
Я спросил, Патриарх ответил:
— Я думаю, за нашу доблестную, героическую Армию, за наш народгерой, народ-победитель по рюмке — можно. Господь простит!..
Раздался всеобщий вздох облегчения. И через минуту на столе появились рюмки, бокалы и уже открытые бутылки с разного рода напитками! Это «чудо» все встретили всеобщим хохотом! И праздничное чаепитие со Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Алексием II в его день рождения началось!..
Завязалась непринужденная беседа обо всем. Алексей Михайлович явно отдыхал, шутил, острил... Когда мы спросили его через полчаса, не задерживается ли он с нами, он ответил:
— Никоим образом! Наоборот, я хоть отдохну немного от моих обильных праздничных торжеств, просто посижу за чашкой чая.
И беседа продолжилась. В. Ганичев вспомнил, что недавно был в Таллинне и зашел на кладбище поклониться родителям Патриарха. Алексей Михайлович обрадовался и поблагодарил его.
Периодически появлялись его помощники, он махал им рукой, мол, успеем, дайте отдохнуть!..
Вопросов к нему было немного. Все понимали его занятость и его усталость. Где-то к концу встречи я все-таки спросил, почему он недавно отменил такую важную встречу с Папой Римским буквально за день до назначенного срока?
Патриарх посерьезнел, сел поудобнее и сказал:
— Мы долго готовились к этой встрече, согласовывали позиции, находили компромиссы. Работа была проделана огромная. Главное, мы договорились по трем основным вопросам. Первое — мы не считаем Папу Римского единственным представителем Бога на Земле. Тем более что удостоверение от Господа он предоставить не может. Второе — у нас полная свобода вероисповедания, но мы категорически против искусственного навязывания нам любой другой религии с вытеснением нашего традиционного Православия. И уж совсем неприемлемы разделение России на четыре региона и назначение в каждый из них своего католического кардинала! Представляете, какой бы шум на весь мир поднял Ватикан, если бы мы разделили Италию на четыре епархии и в каждую назначили бы своего православного епископа? И, наконец, третье — мы категорически против официальной всесторонней поддержки Ватиканом униатской церкви на Украине. Как известно, униаты во время войны активно сотрудничали с гитлеровскими палачами, участвовали в массовых репрессиях мирных граждан. Эта откровенная поддержка спровоцировала униатов на незаконные, порой бандитские захваты православных храмов на Украине, избиение священников и мирян, грабеж церковного имущества... Было еще много более мелких разногласий, но мы смогли договориться. И проекты будущего соглашения были готовы к подписанию. Мы должны были встретиться в Женеве — кажется, так сказал Патриарх, — и вдруг буквально накануне нашей поездки мне сообщили, что все три основных пункта Ватикан вычеркнул из соглашения!.. Так зачем же нам было встречаться в таком случае? Чтобы пожать друг другу руки перед телекамерами, улыбнуться и разъехаться? Все, мол, в порядке и никаких проблем? Не мог я поехать на такую встречу!..
Юбилей Патриарха имел для меня свое продолжение. Ровно через три недели у меня была встреча с Алексеем Михайловичем в его резиденции в Чистом переулке. В небольшой комнате с двумя окнами и камином мы сидели за овальным столиком на двоих, пили зеленый чай с мятой и липовым медом и обсуждали одну важную для России идею. Мне нужен был его добрый совет. Беседа подходила к концу, и вдруг я вспомнил, что накануне этой встречи ко мне обратился один из моих друзей, А. Алтунин, и сказал, что его приятель, состоятельный человек, почитатель Патриарха, приготовил ему подарок к юбилею, но вручить его юбиляру не смог. Зная мои добрые отношения с Алексеем Михайловичем, он попросил при случае передать этот подарок лично Патриарху. Я согласился. Он протянул мне небольшой футляр и сказал, что это особая авторучка, платиновая, с золотым пером и какими-то дорогими камешками. Так вот, я вспомнил об этом подарке, достал футляр и протянул Патриарху.
— А что там? — спросил Патриарх.
— Какая-то особая ручка, — сказал я.
— А вы ее видели?
— Нет, — признался я. — Мне было неудобно открывать ваш подарок.
— Ну что ж, — вздохнул Алексей Михайлович, — давайте посмотрим вместе, что там...
И вдруг я сообразил, что в футляре могло быть что угодно! Ведь это было то время, когда повсюду гремели теракты, взрывались дома, шла война на Кавказе... Я содрогнулся от мысли, что может сейчас произойти.
А вдруг?.. Но Патриарх улыбнулся, протянул руку и спокойно сказал:
— Не бойтесь, Михаил Иванович! Бог милостив, давайте посмотрим вместе.
— Нет, нет, я должен сам! — вскочил я, отошел к зарешеченному окну, встал спиной к Патриарху, чтобы в случае чего прикрыть его от беды, перекрестился и стал аккуратно открывать футляр.
— Ну что там? — спросил Патриарх.
— Слава Богу, действительно авторучка.
— Ну и давайте ее сюда.
— Нет, нет, я ее должен открыть, — сказал я, не оборачиваясь. И, затаив дыхание, стал вытягивать авторучку из футляра по миллиметру.
— Действительно, авторучка с золотым пером.
— Ну так давайте ее сюда!
— Нет, нет, я должен написать хотя бы слово.
Я достал какую-то визитку, аккуратно нажал перо, и... ничего не взорвалось! У меня как гора с плеч! И пот в три ручья...
— Ну вот видите. Я же говорил, Бог милостив. Давайте по этому поводу выпьем еще по чашке крепкого чая.
В конце нашей встречи он взял красивую белую книгу с золотым тиснением, выпущенную к его юбилею, и написал своим мелким каллиграфическим почерком своими любимыми зелеными чернилами:
«Многоуважаемому Михаилу Ивановичу Ножкину с благими пожеланиями в жизни и в творчестве. С любовью, Патриарх Алексий. 15 марта 1999 года».
Потом взял еще одну книгу, потоньше, и написал пожелание моей жене:
«Ларисе Лаврентьевне, в преддверии 40-летия супружеской жизни. Да хранит Бог семью вашу в грядущие годы. Патриарх Алексий. 15 марта 1999 года».
Эти книги заняли в нашем доме самое почетное место. Однажды, в юбилейном для меня 2002 году, я был приглашен от имени Патриарха на торжественную службу в Успенский собор МосковскогоКремля. Там впервые вели службу три Патриарха: Патриарх всея Руси Алексий II, Патриарх Сербии Павел и Патриарх Иерусалимский Ириней I.
Я пришел к началу утренней службы. У храма мы встретились с вицепрезидентом нашего МИД-клуба М. Кодиным, который передал мне приглашение Патриарха. Там было полно народу: телевидение, журналисты, фотографы... В общем, большое торжество в главном православном храме России.
В середине службы, когда пономарь «читает часы» и Патриархи отдыхают, ко мне подошел помощник Алексея Михайловича и пригласил в алтарь. М. Кодин тоже пошел за нами. Нас встретили Патриарх Алексий II, митрополит Кирилл, будущий Патриарх России, и оба высоких гостя. Алексей Михайлович сказал, что, в связи с моим юбилеем, Русская Православная Церковь решила наградить меня орденом Святого преподобного Сергия Радонежского.
— Мы подумали, что вам подходит именно эта награда. Отец Сергий всю жизнь сражался за Россию, а вы один из тех патриотов, кто всегда, и в жизни и в творчестве, твердо стоит на защите интересов нашей Родины.
Мы это знаем и высоко ценим.
Так и сказал, ей-богу! Сказал и лично прикрепил мне на лацкан пиджака этот замечательный зеленый крест!
М. И. Кодин успел сделать несколько снимков. Слава Богу, у него с собой оказался фотоаппарат! Этими историческими для меня фотографиями я особенно дорожу. Еще бы! Эту высокую награду мне лично вручил Патриарх Московский и всея Руси Алексий II во время исторической службы в Успенском соборе Московского Кремля, да еще в алтаре! Такое не забывается! Это мог сделать только Алексей Михайлович!
Одна из самых памятных встреч с Патриархом состоялась у меня 25 апреля 2005 года. Накануне 60-летия нашей великой Победы образовалась инициативная группа, в которую вошли ветераны Отечественной войны, Герои Советского Союза и России, кавалеры орденов Славы, Герои Труда, представители общественных организаций. Мы решили просить Патриарха о встрече с настоящими Героями нашей Родины.
Патриарх сразу же согласился. Сказал, что это очень важно, что это знаковая встреча. Только вот до Пасхи все дни у него были заняты, к тому же продолжался пост и вроде бы нельзя было проводить никаких мероприятий.
— Подумаю, — сказал Алексей Михайлович. И через неделю решил: — Встречу проведем 25 апреля. Правда, это Вербное воскресенье, ну да Бог простит, потому что встреча эта нужна, важна и просто необходима!
Договорились, что 25 апреля, сразу после службы в храме Христа Спасителя, Патриарх переходит к нам в Зал Церковных Соборов. Так и сделали.
25 апреля в Зале Церковных Соборов собрались лучшие люди страны — гордость нашего Отечества. Зал буквально пылал золотым отблеском геройских звезд и орденов на груди собравшихся!
Мне была доверена ответственная работа — провести эту торжественную встречу.
Конечно, я очень волновался. Тем более, что были значительные сложности. Мы знали, что Алексей Михайлович неважно себя чувствует, очень устал. Мы знали также, что предпринимались активные попытки определенных лиц вообще сорвать эту встречу. Прямо скажем, не все ликовали по поводутакого важного мероприятия. У нашей Православной Церкви немало врагов. Это тоже надо учитывать. Были и организационные сложности. Например, перед самым началом встречи, которую предполагалось перед появлением Патриарха открыть торжественным песнопением мужского хора одного из московских храмов, мне сказали, что хор отказался выступать, потому что организаторы платят им слишком мало. Это при том, что все участники нашей встречи, известные мастера искусства, согласились выступать бесплатно. Это было вполне естественно. Что делать? Решили, что Патриарха встретим торжественным колокольным звоном. А этих хористов, если они не поняли, какой чести их удостоили, надо гнать в шею! Вспомнил об этом, чтобы подчеркнуть напряженную обстановку у нас за кулисами...
В общем, зал был полон, президиум полон, встречу пора было начинать. А Патриарха все еще не было. С нашей стороны сцены было полно народу, а с другой стороны сцены — никого. При появлении Патриарха его помощники должны были дать нам знак, а там никого — пусто! Зал уже начинает аплодировать, мол, пора начинать. Что делать?
Я перекрестился и пошел на сцену. И уже подходя к столу, увидел на другой стороне Патриарха. Слава тебе, Господи! На душе полегчало. Я открыл встречу. Прозвучал государственный Гимн России. Рота Почетного караула вынесла знамена трех родов войск. Патриарха встретили радостным колокольным звоном. Алексей Михайлович подошел к трибуне, начал читать торжественное приветствие участникам этой знаменательной встречи.
А я сидел за столом и не знал, что делать дальше. Дело в том, что перед началом встречи в центре огромного стола президиума, рядом с моим микрофоном, я положил список членов президиума со всеми их званиями и должностями. Там же был отмечен порядок выступления. Это была единственная бумага на всем огромном столе. И вдруг она пропала! Куда? Ветром сдуло? Или кто-то убрал нарочно? И что мне делать? Не буду же я во время речи Патриарха ходить вдоль стола и спрашивать, кого как представлять! Я понимал, что главное сейчас — не допустить паузы после речи Патриарха. Кто может достойно продолжить его выступление? Самым маститым из президиума был дважды Герой Советского Союза маршал авиации А. Н. Ефимов. Хорошо, кто следующий? Нет фронта без тыла. Значит, за ним выступает дважды Герой Соц. Труда В. И. Долгих. Рядом с ним Герой Советского Союза адмирал флота В. Н. Чернавин. Уже легче. А дальше разберемся.
Патриарх закончил речь. Я подошел к нему, проводил к центру стола и пригласил на трибуну маршала Ефимова. А сам объяснил Патриарху ситуацию, заранее извиняясь за возможные нарушения протокола, за некую импровизацию встречи. Патриарх все понял с полуслова и сказал:
— Михаил Иванович, не волнуйтесь, делайте все, как считаете нужным. Я вам верю. А импровизация — это даже хорошо! В зале же не биороботы, а живые люди. Лучшие люди страны!
Я успокоился, предоставил слово В. И. Долгих, пригнувшись, обошел весь президиум, записал точные данные каждого и сел на место рядом с Патриархом.
Встреча продолжалась, выступали Герои. Торжественная значимость момента воспринималась все с большим пониманием. Была и импровизация. Согласованного порядка выступающих у меня не было, и я приглашал на трибуну людей по своему разумению. Подумал, что обязательно долженвыступить Герой Советского Союза генерал В. Л. Говоров — сын легендарного маршала артиллерии ВОВ. Тут, кстати, и преемственность поколений. Объявил его. Он встает и говорит:
— Михаил Иванович, а мое выступление, между прочим, не было запланировано!
У меня внутри все екнуло. Слава Богу, я уже полвека на сцене, выручил опыт. Ответил:
— А между прочим, товарищ генерал, и ваши геройские подвиги во время войны тоже не были запланированы!
Раздался общий смех. Обстановка в зале еще больше потеплела. Говоров вышел к трибуне и сказал свое веское, авторитетное слово.
Во время встречи я периодически поглядывал на Патриарха. Он чтото у меня спрашивал, что-то уточнял... Сидел, слегка наклонив голову, но внимательно слушал выступления наших героев, вспоминавших о великих подвигах нашего народа во время войны. Я видел, как у него постепенно распрямляется спина, оживляются глаза.
Просидев в общей сложности больше часа вместо запланированных пяти минут, он наклонился ко мне и сказал: — Встреча замечательная! Какие люди! Мне бы хотелось их поблагодарить. Как вы думаете, удобно мне выступить второй раз?
Я ответил, что это было бы здорово!
— Ну что ж, пойду к трибуне! — поднялся Патриарх.
— А зачем, Ваше Святейшество? Говорите отсюда, вот вам мой микрофон. И не забудьте поздравить всех с Вербным воскресеньем.
— Спасибо, что напомнили! — улыбнулся он.
Встал, распрямился и произнес яркую, пронзительную речь! Это был настоящий мужской разговор о том, что мы должны стоять за Родину стеной, не давать ее в обиду ни внешним врагам, ни внутренним, продолжать героические традиции наших отцов и дедов, не сгибаться перед трудностями, верить в Россию, а значит, в себя! Не забывать, особенно молодым людям, что мы — народ-герой, народ-победитель!
Зал аплодировал стоя.
Мы поднесли ему подарок — замечательную панагию из слоновой кости, которую сделали наши умельцы. Один из генералов, Герой России Н. Т. Антошкин, произнес короткую речь, во время которой я, стоя за спиной Патриарха, тихо сказал ему:
— Ваше Святейшество, убедительная просьба задержаться еще на пять минут.
— Надо так надо, — сказал он, не оборачиваясь.
Речь закончилась, Патриарх принял шкатулку с панагией, передал ее своим помощникам, развернулся и быстро пошел к своему месту в центре стола. Видели бы вы физиономии кое-кого из его окружения!
Наступила финальная часть речи. Я подал команду, оркестр заиграл торжественный марш, все встали, рота почетного караула вынесла знамена.
Прозвучал Гимн России. Торжественная часть встречи закончилась так же торжественно во главе с Патриархом! Вот для чего я и просил его задержаться.
В перерыве ко мне подошел Д. Иванов — один из организаторов этой памятной встречи, представлявший церковные структуры, и сказал, что Патриарху встреча очень понравилась, он благодарит всех организаторов и просит меня передать ему мою шпаргалку — тот листок бумаги, на который я записывал всех членов президиума. Он хочет их наградить. Я с трудом нашел в кармане эту смятую уже бумажку.
Позже Патриарх учредил памятную медаль в честь этой исторической встречи, которую я получил одним из первых.
После проведенного торжества мы, организаторы этого мероприятия, поняли необходимость более активного сотрудничества Церкви, Армии и Народа. Для координации наших действий нужна какая-то постоянно действующая структура, что-то вроде Фонда. С этой идеей мы обратились к Патриарху. Он сразу же поддержал и благословил нашу идею о создании Фонда под названием «Фонд Возрождения сотрудничества Церкви, Армии и Народа». Только просил заменить светское слово «сотрудничество» на традиционное церковное «соработничество». И просил обратить особое внимание на список учредителей.
Прошло несколько месяцев напряженной работы по собиранию официальных бумаг с подписями учредителей, и наконец Патриарху был представлен полный список создателей Фонда. Алексей Михайлович внимательно прочитал список, похвалил нас и благословил на доброе дело во благо России.
А список был действительно впечатляющий. В учредители Фонда согласились войти:
Герой Советского Союза генерал армии В. И. Варенников; дважды Герой Советского Союза маршал авиации А. Н. Ефимов; дважды Герой Соц. Труда В. И. Долгих; дважды Герой Советского Союза генерал М. П. Одинцов; Герой Советского Союза адмирал флота В. Н. Чернавин; генерал Ю. И. Дроздов; Герой Советского Союза генерал Г. Н. Зайцев; Герой Советского Союза вице-адмирал Л. А. Матушкин; Герой России генерал В. А. Шаманов; генерал армии М. А. Моисеев; генерал Н. С. Леонов; Герой Соц. Труда А. Г. Левин; председатель Всероссийского общества охраны памятников культуры Г. И. Маланичева; народный артист России поэт М. И. Ножкин; староста церковной общины будущего храма в Черемушках Д. М. Иванов.
В общем, список более чем солидный.
Почему я пишу о встречах с Патриархом с такими подробностями?
Потому что уверен, что большие люди в значительной мере познаются в обычных житейских и бытовых мелочах: как они ведут себя с людьми, с друзьями, с коллегами, с подчиненными. Как относятся к власти, к людям труда, к детям... Так вот Алексей Михайлович во всех своих проявлениях был прост, доступен, внимателен к собеседнику, ответственен в ответах и обещаниях... И еще: почему я вспоминаю некоторых свидетелей моих встреч с Патриархом? Потому что Патриарх — это особый человек. И воспоминания о взаимоотношениях с ним должны быть правдивыми и очень ответственными! Я это прекрасно понимаю. И чтобы в моих воспоминаниях не было и тени бахвальства — боже упаси! — я и вспоминаю некоторых живых свидетелей наших встреч, и наличие наших с Патриархом фотографий, и адресованных мне добрых его автографов.
Только для этого!
Итак, после благословения Патриарха создание Фонда вышло на финишную прямую.
На одной из встреч учредителей зашел разговор о президенте Фонда.
И вдруг В. И. Варенников предложил меня! И тут же его поддержалЮ. И. Дроздов. Я стал отнекиваться — ну какой из меня президент, да еще при таких Героях?! Но переубедить их не смог. Позже они предложили мою кандидатуру Патриарху. И тот сразу согласился. Я опять стал отказываться. Алексей Михайлович сказал:
— Михаил Иванович, вы самая подходящая фигура. Вас хорошо знают и уважают и в Церкви, и в Армии. Вы человек известный в России и, что очень важно, — независимый. Вы устраиваете нас всех... А иначе могут возникнуть естественные разногласия: между военными — у кого больше звезды и звания, между священниками — у кого выше чин... А вы — фигура компромиссная. Так что соглашайтесь. Я вас благословляю!
Что мне оставалось делать? Согласился. Но только на первое время.
И все-таки главный вопрос для Фонда — кто возглавит Попечительский совет. Валентин Иванович попросил Патриарха назначить кого-то из иерархов РПЦ. И тут Алексей Михайлович нас всех удивил. Он сказал:
— Это дело всероссийское, верно? А я, между прочим, Патриарх всея Руси. Вот я и возглавлю Попечительский совет!
Планы у нас были большие, и первым реальным делом было строительство храма в Москве, в Черемушках. Церковная община во главе со старостой Д. Ивановым уже много лет обивала пороги разных инстанций с просьбой утвердить отвод земельного участка под храм. Мы тут же взяли это дело под свое крыло и определили окончательное название храма:
«Во славу Всех Российских Святых и всех Воинов, погибших за Россию».
Я предложил добавить фразу «Во все времена»... Патриарху это название понравилось, и он тут же благословил это название. И еще я предложил на стенах будущего храма прикрепить бронзовые пластины с названиями всех известных нам русских битв и всех горячих точек на планете, где наши воины отстаивали интересы нашей великой Родины. И это тоже Патриарх сразу благословил.
Работа по храму буквально закипела! Патриарх подписал множество писем в самые высокие инстанции. В. И. Варенников не раз ходил на прием к мэру Ю. М. Лужкову, звонил по прямому проводу высшему начальству, главному архитектору Москвы. Помогали делу В. И. Долгих, В. Н. Чернавин и другие учредители. Дело сдвинулось с мертвой точки. И в 2009 году, после многих лет бумажной волокиты, было получено официальное разрешение на строительство храма с закреплением земельного участка за ним. На месте будущего храма уже давно шли церковные службы, и проект храма был уже давно готов. Он был выполнен в лучших традициях старого русского зодчества архитектором А. А. Анисимовым.
Закончить свои воспоминания об Алексее Михайловиче я хочу последней нашей встречей в храме Христа Спасителя.
Это было в конце апреля 2008 года накануне Пасхи в Страстную пятницу. Я пришел с Д. Ивановым подписать очередное письмо по храму в Черемушках, а главное, договориться о будущих мероприятиях Фонда и, прежде всего, о предстоящем праздновании 65-летия нашей Победы. Мы зашли в алтарную часть и ждали, когда Патриарх во время службы выйдет передохнуть. Я поступал так крайне редко, в особых случаях, потому что записываться на прием и ждать очереди—дело долгое и неопределенное.
Патриарх всегда был очень занят.
На этот раз он вышел на несколько минут и сразу сел в кресло. Видно было, что очень устал. Я не стал его беспокоить, решил подождать следующего перерыва. В следующий перерыв он вышел еще более усталый. У меня язык не повернулся обратиться к нему с чем бы то ни было. Решил ждать окончания службы. Вышел в зал и простоял до конца службы. Стоял и думал: Господи, как хорошо, хоть в такой день отстою почти всю службу, очищу душу, отдохну от суеты, приду в себя. Так и стоял до конца часа полтора. Ноги загудели. А Патриарх служит по 2–3 часа! И все на ногах. Да еще читает молитвы, совершает обряды и т. д., и т. п. И все это на виду у тысяч людей! И не дай Бог ошибиться в молитве! Забыть что-то из обязательных церковных обрядов, не обратиться с живым словом проповеди к верующим. А это каждый раз импровизация! И все это под пристальным оком прихожан, под объективами фотои кинокамер. И так десятки лет и многие сотни и тысячи раз, и по всей стране, и по всему миру! Это даже представить невозможно! А он все это выдерживал, работал неустанно, истово, с верой в правду и справедливость нашего грешного мира!
Служба закончилась, Патриарх вышел в алтарь. Иванов протянул мне бумаги. Я сказал:
— Не надо, сегодня не будем его напрягать. Просто поздороваемся. Мы встали в стороне. Напротив стояли его помощники, образовался этакий небольшой коридор. В огромном пустом затемненном пространстве воцарилась полная тишина.
Патриарх облачился в свою скромную рабочую одежду и медленно пошел в нашу сторону. Я решил не останавливать его, но он сам вскинул голову, улыбнулся и, как обычно, сказал:
— Рад видеть вас, Михаил Иванович. Какая во мне нужда?
— Сегодня никакой. Вы и так устали чрезмерно.
— Нет, нет, говорите. Я вас слушаю, — он сразу оживился, в глазах зажегся знакомый огонек.
Я попросил подписать какую-то бумагу по храму, а главное — определить программу действий Фонда по подготовке 65-летия нашей Победы.
И особенно его финальной части — встречи Героев страны с Патриархом.
Так же, как в 2005 году.
Алексей Михайлович задумался и стал вслух рассуждать о своих планах на ближайшее время.
Во-первых, в конце апреля он должен был уехать в Германию на лечение.
— Вы больны? — спросил я.
— Да нет вроде бы, Бог милует. Просто я обязан дважды в год проходить профилактику у вылечивших меня врачей. Потом праздничные дни Победы. После них еще какие-то встречи... А потом важнейшее событие — подписание документов о сотрудничестве с Зарубежной Православной Церковью. Важнейшее событие! Помните, мы об этом говорили еще в 70-х годах? Наконец-то! И на следующий день большой прием, который дает
Президент России. 21-го — праздник Иоанна Богослова, 22-го — Николая Чудотворца, 23-го — поездка в Троице-Сергиеву Лавру, 24-го — праздник Кирилла и Мефодия, 25-го и 26-го — работа в Патриархии и текущие дела... Давайте наметим условно 28-е мая...
— А это День пограничника, — напомнил я полушутя. — Ну что ж, хороший праздник. Пограничники всегда на посту, и днем и ночью. Не работают, а служат Родине. Как и мы в храме служим. В общем, созвонимся в конце мая.
Но, как говорится, человек предполагает, а Бог располагает. В конце мая у Патриарха появились неотложные дела, потом пастырские поездки, потом у всех начались летние отпуска... А потом... Потом ЕГО не стало...
Это случилось 5 декабря 2008 года. В этот памятный день в храме Христа Спасителя — опять этот храм! — было торжественное заседание по случаю 50-летия нашего Союза писателей России. Было множество народу: писатели, поэты, священники... Союз писателей России — один из учредителей Всемирного Русского Собора, и Патриарх был бессменным его главой. А заместителями его были митрополит Кирилл и председатель Союза писателей В. Н. Ганичев.
Около 11 утра, перед началом, в комнате президиума появился Владыка Кирилл и объявил, что Патриарх неважно себя чувствует. К сожалению, приехать не смог, но приветствие его Кирилл огласит в начале съезда. Мы спросили, как серьезно он болен. Владыка сказал, что говорил с ним накануне поздно вечером по телефону целых 46 минут, и по голосу Патриарх был довольно бодр.
Съезд открылся ровно в 11 утра. Прозвучал Гимн России, В. Н. Ганичев только собрался предоставить слово Владыке, как к Кириллу подошел его помощник и что-то сообщил ему на ухо. Кирилл застыл на мгновение, потом резко поднялся, сказал что-то Ганичеву и быстро ушел со сцены. Валерий Николаевич объявил, что Владыку срочно вызвали, а послание Патриарха нашему съезду огласит архиепископ Верейский Евгений.
Священник подошел к трибуне, прочитал послание. Оно было каким-то особенно трогательным, душевным, светлым и гораздо длиннее обычного. После приветствия Ганичев собрался объявить первого выступающего. Но из-за кулис вышел другой служитель Церкви и что-то ему сообщил. Валерий Николаевич на минуту замер, потом слегка пошатываясь, подошел к микрофону и объявил:
— Скончался Патриарх Алексий II...
Зал был буквально ошеломлен! Люди долго приходили в себя, пытаясь осмыслить сказанное. Потом отовсюду послышался шепот и нарастающий гул. Все просто растерялись. Что делать? Отменять встречу? Переносить?
Продолжать? Объявили перерыв на 15 минут. Президиум собрался за кулисами. Подумали и решили: надо продолжать! Патриарх наверняка поступил бы так же!
Алексей Михайлович часто вспоминал библейскую заповедь: «По делам их узнаете их»... Не по словам, а по реальным делам ценил он людей, и сам был в вышей степени человеком реальных дел. Мягким, добрым, терпеливым, прощал людские слабости. Но в принципиальных вопросах не уступал ни в чем.
Достаточно вспомнить его историческое выступление на сессии Европарламента в Страсбурге. Он открыто заявил, что парламентарии ни в одном своем документе последних лет не вспомнили о христианских ценностях, о человеколюбии, о морали! Зато активно отстаивали права сексуальных меньшинств...
А вспомните историю перезахоронения Царских останков в Питере!
Ведь как только его не напрягали и сверху, и со всех сторон, он так и не поехал. Не поехал, потому что в тот момент не был уверен в абсолютной достоверности результатов независимых комиссий, проводивших генетические экспертизы. Так же, как, впрочем, и в независимости самих комиссий...
Православная Церковь при Патриархе вышла за ограду Храма к Народу, к России. А ведь многие мечтали загнать ее, как индейцев, в резервацию! Мол, сидите там, молитесь, креститесь, а в жизнь не вмешивайтесь! Это не ваше дело! Патриарх ответил им со свойственной ему прямотой: «Церковь отделена от Государства, но мы не можем, не имеем права отделяться от проблем народа, ибо Народ — это и есть наша Церковь!»
Именно Патриарх на Всемирном Русском Народном Соборе впервые поднял вопрос о богатстве и бедности, о социальной пропасти, которая все больше разделяет нашу страну. И как засуетились все эти либерально-демократические политологи, эксперты, советники и прочие журналюги:
«Церковь не может вмешиваться в экономику!»
Очень даже может! Потому что экономика — это хлеб наш насущный!
Церковь не может безразлично относиться к тому, что миллионы наших людей голодают, когда рядом процветает небольшая прослойка миллиардеров и миллионеров. Об этом тоже во весь голос говорил наш Патриарх. О том, что неприлично в бедной стране демонстративно бравировать своим богатством и роскошью, да к тому же сомнительного происхождения.
Святейший Патриарх всея Руси Алексий II был нашим современником, и мы имели радость общаться с ним, ощущать его человеческую заботу и поддержку, стремление укреплять нашу веру в добро и справедливость. Это так важно, особенно в наше тяжкое время. «В Россию можно только верить!» А Россия — это мы с вами! Значит, надо верить в себя, друг в друга, в нашу способность возродить Россию, верить в нашу Победу!
Нынешний Святейший Патриарх всея Руси Кирилл на проводах Алексея Михайловича верно сказал:
— Когда Алексий II пришел на Патриаршество, это была одна Церковь. Теперь же, уходя, он оставил нам другую Церковь! Крепкую, истинную, боевую, дееспособную, очень нужную нашему народу. Вера становится естественной потребностью человека!
И действительно, с верой людям легче жить, легче одолевать трудности, легче познавать мир.
Святейший Патриарх всея Руси Алексий II — дорогой наш Алексей Михайлович — ушел, но остался с нами! Жизнь вечна! И добрая память о нем в России тоже будет вечной!
Р.S.
После ухода Алексея Михайловича работа по созданию Фонда застопорилась, проще говоря, зависла в воздухе.
Я решил встретиться с новым Патриархом всея Руси Кириллом, которого имел честь знать еще с середины 90-х годов прошлого века. Мы с ним входили в руководство Российского земского движения. Тогда оно начинало активно возрождаться по всей стране.
Как известно, земство сыграло огромную роль в созидании Государства Российского, в укреплении реальной власти на местах.
Эту великую государственную идею тогдашние власти никак не поддержали, испугались самостоятельности местной власти, состоящей из местных жителей.
Так вот, встретился я с Патриархом Кириллом. Он идею Фонда одобрил, подтвердил ее актуальность. Но сказал, что нужно посмотреть документы, устав, список учредителей. В общем, войти в тему. Но это требуетвремени. А в данный момент у него нет свободной минуты! Каждый день расписан по часам, на месяцы вперед! И это действительно так. Надо было принимать огромное церковное хозяйство, кадровый корпус и т. д., и т. п... Но бумаги наши он взял, обещал внимательно посмотреть.
Что нам оставалось делать? Терпеливо ждать. И мы ждали довольно долго. А время шло. Решили собраться и определиться в действиях. На заседание учредителей Фонда пришло много народу. Подтвердили нужность нашего Фонда, готовность принимать участие в его работе. Потом решили подтвердить полномочия президента Фонда. Все проголосовали за меня. Кроме одного человека, которого я не знал и который к Фонду не имел никакого отношения.
Я поднялся, поблагодарил за доверие и отказался от президентства. Объяснил, что я уже дважды отказывался от этой высокой чести. Д. Иванов может это подтвердить. И только благословение Патриарха Алексия и его решение возглавить Попечительский совет убедили меня согласиться на эту почетную работу. Но теперь я свободен и отказываюсь в третий раз, уже окончательно.
Д. Иванов сразу поддержал меня и сообщил, что, оказывается, есть мнение, что президента нашего Фонда нужно выбирать из нескольких кандидатур. Я приветствовал это. Назвали несколько фамилий. Проголосовали. Опять все подняли руки за меня! И опять один человек был против. Тот самый, который сидел в одиночестве на заднем ряду, которого я не знал и который не имел никакого отношения к Фонду.
Я поднялся, опять поблагодарил за доверие и наконец объяснил коллегам главную причину своего решительно отказа: наш Фонд по составу и по задачам имеет всероссийский масштаб, нам предстоит сделать множество конкретной работы на годы вперед! И на все это нужны деньги и поддержка властей. А для нынешней власти я не самая авторитетная и любимая личность. А тем более для небольшого круга людей, у которых большие деньги. Моя фамилия на любом документе будет для них очень удобным поводом отказать в любой просьбе!
Поэтому я считаю, что президентом нашего Фонда должен быть военный человек, авторитетный и в армии, и в обществе. Я предлагаю бывшего начальника Генштаба, генерала армии М. А. Моисеева. А помогать Фонду в работе я, конечно, буду по мере возможности.
Коллеги меня поняли, решили предложить Патриарху Кириллу для согласования несколько фамилий.
Ко мне подошел неизвестный мне человек с заднего ряда, голосовавший против, пожал мне руку, поблагодарил за мое решение, сказал, что он мои давний почитатель, а после сегодняшнего решения уважает меня еще больше! Решение очень правильное, Фонду действительно будет легче работать.
Я искренне поблагодарил этого представителя нашей культуры в штатском за добрые пожелания...
А что будет с Фондом — не знаю. На все воля Божья!..
21 июня 2011 г.