Монашеский меч

* * *

Мы все на Петроградской жили, —
Братва, не битая никем.
Портвейн из горлышка глушили
В прокуренном парадняке.
Мы задирали, но не здешних,
До крови дрались во дворе.
Любили девушек безгрешных
И провожали на заре.
В «клешах» по Чкаловскому чинно
Мы совершали наш вояж.
Не матерились безпричинно
И посещали Эрмитаж.
Читали мы Хемингуэя,
Верхарна знали наизусть,
Но замирали, столбенея,
Когда звучало слово Русь.

 

РАЗМЫШЛЕНИЯ АТЕИСТА

Православные надменны,
Разговоров не ведут.
Что не спросишь, непременно
Только руки разведут...

 
Я ему: «В запое — ночи.
Дочка села на иглу...»
Он молчит, потупив очи,
Точно двоечник в углу.
 
Я: «А власти наши? С ними
Сдохнешь— я не удивлюсь...»
Он зачем-то спросит имя,
Скажет: «Ладно, помолюсь».
Глянет грустно и светло...
И от сердца отлегло.

 

* * *

В нашем храме нет даже купола,
И киотов нет позолоченных.
Все иконочки в лавке куплены
И гвоздями к стене приколочены.
 
И сквозняк, прихожанин непрошеный,
И частенько фальшивят певчие.
Но Пречистая, вся продрогшая,
Греет ручки Свои над печкою.

 

У СТАРЦА

— Не грешно ли писать стихи? –
Я спросил у Святого Старца, —
— Я бесстрастным хочу остаться,
Но поэзия — дар стихии.
 
Улыбнулся Старец слегка
И сказал, помолчав немного:
— Я служитель живого Бога,
Ты — нелживого языка.
 
Не печалься, чадо, пиши.
Не страшись потерять души,
Да гнушайся помысла злого.

Помолюсь о тебе в тиши,
Ты мне имя свое скажи ...
Оба славим с тобою Слово.

 

СВЯТОМУ ОТРОКУ

Мы храм построим деревянный
Во имя Отрока святого,
Алтарь устроим покаянный
Под колокола звон литого.
 
И все, о чем отцы просили,
Построим силою молитвы,
— Самодержавную Россию...
Колокола уже отлиты.
 
И мы споем светло и нежно,
И обойдемся «обиходом».
И выйдет Отрок белоснежный,
И остановится у входа,
 
И всех простит, как мы просили,
И осенит Крестом и Властью...
И вспомним мы, что Бог не в силе
И что в России наше счастье.

 

ПАМЯТИ 2 МАРТА 1917 ГОДА

Мы убили царя не свинцовою пулей,
Не молчаньем толпы за стеной алтаря,
Мы убили царя тем, что не помянули
Николая тогда в ектенье за царя.
 
На заре окаянно-свободного века
Мы хотели и Бога с небес низвести.
Неповинного нет среди нас человека.
Вот стоим на коленях и просим: «Прости!».
 
И молитвою слезной заходится сердце,
Покаянное слово елеем течет.
По молитвам Святого Царя-Страстотерпца
Покаянную голову меч не сечет.

 

МОНАШЕСКИЙ МЕЧ

Шнеки дубовые, к бою готовые.
Волны морские. Заморская речь.
Весла еловые. Брони пудовые.
Шелест кольчуг от движения плеч.
 
Тихо в обители, молятся жители...
Братия бредит тревожно во сне.
Веки смежаются. Враг приближается.
Зоркий не дремлет дозор на стене.
 
Утром у звонницы старцу поклонятся.
Шоркнул из ножен монашеский меч.
Шнеки причалили, волны качали их.
Бог помогает ударить, рассечь...
 
Весла изломаны, брони искрошены,
Кровью забрызганы, втоптаны в грязь.
Братия к храму бредет по дороженьке,
Пот вытирая, смиренно молясь.

 

ЛЕТОПИСЬ

Рухнули стены монастыря.
Осенью умерли травы.
Умерли все — от раба до царя,
И виноватый, и правый.
 
Умер игумен, убит пономарь.
Кто нам порою весенней
Тихий пасхальный затеплит фонарь?
Кто поведет ко спасенью?
 
Может, придется и мне наяву
Смерти сподобиться крестной?
Впрочем, я верую — значит живу,
Значит умру... и воскресну.

 

* * *

Россия странница,
                        Россия не страна.
Темны глазницы,
                        погребальны песни.
Не возродится никогда она, —
Она умрет ...
            и в третий день воскреснет.

 

* * *

На оранжевых бархатцах
                        бабочки нежатся,
Сушат влажные крылышки —
                        утро, роса...
Все скорбящие нынче,
                        я верю, утешатся —
 
Для людей и для бабочек
                        есть Небеса.

 

* * *

Надену рясу серую,
И четки прикуплю
Не потому, что верую, — 
А, веруя — люблю,
 
А эта ряса серая
И четок перечет
Лишь облачают верою,
Когда любовь влечет.
 
Любовь, безмерной мерою,
К безсмертию коплю. — 
И потому я верую,
Надеюсь и люблю.

 

* * *

                                                                             Светлой памяти
                                                                             Анны Павловны Богомоловой
Зимою мается душа.
Острей предчувствие потери.
Замки накинуты на двери,
И ниже вороны кружат.
 
Их прижимают облака.
Бежит и кружится поземка.
Стемнело быстро, и в потемках
Слились дорога и река.
 
И холод властвует поселком.
И нет пристанища нигде...
Но жив Господь, — не быть беде,
Окошком светится светелка.
 
Елей молитвы гонит сны,
Старушке Аннушке не спится.
И верится, что мир продлится
Ее молитвой до весны.

 

ВРЕМЯ

Вот скоро год я служу
В крошечной лавке церковной.
Масло лампадное тут,
Свечи, иконы, кресты.
Часто заходит ко мне
Мальчик с растерянным взором.
Новый Завет он прочел, —
Море вопросов обрел.
Я отвечаю ему
Все по уму и неспешно —
Все, что у Старцев прочел
Или меж строк угадал.
Радостно мне, я служу,
Богу и людям я нужен.
Господи, благослови
Наши беседы и впредь!..
 
Вот и три года уже
Я в той же лавке церковной.
Все как всегда, только вот
Мучают боли в спине.
Часто заходит ко мне
Юноша розовощекий
С ярким огнем голубых
Сосредоточенных глаз.
Любит он так щеголять
Выправкой семинариста,
Просит невесту найти
И открывает легко
Тайны духовных глубин.
Радостно мне — все как прежде:
Я ему нужен пока,
Слушатель я неплохой...
 
Вот и седьмой уже год
Я в той же лавке церковной,
Без изменения все,
Только натуга сильней.
Часто заходит ко мне
Батюшка с редкой бородкой,
Грусть затаив в родниках
Светло-синеющих глаз.
Я изливаю ему
Беды мои и печали.
Слушает он и молчит.
Слушатель он неплохой,
После утешит сполна
Сладостным благословеньем.
Радостно мне: за меня
Есть помолиться кому.

 

* * *

                                                  Инокине Ангелине
Слышу Ангелов пенье,
И печаль на душе.
Я печатью Успенья
Запечатан уже.
Снег не скоро растает
Над моей головой,
А душа прорастает
Монастырской травой.
Ты молитвой недлинной,
Но сердечно простой,
Помолись, Ангелина,
За меня — Пресвятой.
Песнопеньем молитвы
От печали укрой.
Удивительно слитный,
Этот знаменный, строй.
В нем великая сила
Нашей нищей Руси...
Помолись за Россию,
За меня не проси,
Оставляя на милость
Перед Богом грехи,
Чтобы сердце томилось
И писались стихи.