Место и роль военных в государстве зависит, в первую очередь, от политической модели (системы) каждого государства.
Каждая политическая модель опирается на свою собственную специфическую социальную базу, каковая, в свою очередь, формируется под сильным влиянием соответствующей идеологической надстройки. Больше того, такая идеологическая надстройка является в значительной мере методологией, для создания этой самой социальной базы, необходимой для любой политической власти.
В человеческой истории происходит постоянная смена (перемена) разных политических моделей и их социологических оснований. Эти исторические перемены бывают эволюционными, с разными скоростями, или революционными.
Про Древние Афины мы доподлинно и досконально знаем, благодаря трудам Платона и Аристотеля, что целостное среднее образование и воспитание (то есть одновременное и совместное гуманитарное, научное, художественное, спортивное и военное воспитание) было неотъемлемой предпосылкой для полноценного гражданства, не говоря уже об участии в политическом руководстве. Первой неизбежной ступенью для политической карьеры было целостное среднее образование и воспитание в одной из пяти афинских «гимназий».
Известный вождь афинской демократии Перикл на самом деле был ежегодно выбираемым (переизбираемым) из военного сословия «стратегосом», то есть «главнокомандующим»(буквально: воеводой), каковая должность в афинской демократии автоматически совпадала с должностью Главы Государства.
В Римской Республике тоже было необходимо пройти определенную военную подготовку, каковая, совместно с юридической подготовкой, была предпосылкой для кандидирования в магистраты, а затем следовательно и в сенаторы. (По-видимому, система военной подготовки в Риме была частично унаследована от этрусков, ибо она называлась этрусским словом «тиросиниум». Это слово снова всплывает в указе по-латыни короля Людовика XIV, от 1682 года, об основании во Франции кадетских корпусов, девятнадцать лет до основания Петром Великим Морского корпуса в России, в 1701 году.)
В процессе исторической эволюции в Риме принадлежность к ограниченному числу родов основателей Республики, то есть к сословию «патрициев» (потомков «отцов»), постепенно теряла свое первоначальное значение. Больше того, политическая мудрость римлян сумела повернуть вспять неумолимый исторической процесс биологического вымирания и разжижения древних традиционных семейств Рима: со временем не патриции становились магистратами и военачальниками Республики или Империи, а заслуженные магистраты и военачальники, отобранные из народа, становились патрициями.
Вообще, достижение соответствующих офицерских чинов и должностей в Римской Республике влекло за собой автоматическое включение сперва в разряд (сословие) «всадников», а затем в сословие сенаторов. Однако было бы ошибочно считать, что такая практика являлась всего лишь своего рода признанием заслуг перед государством. Кроме того, в согласии с очень разумной государственной римской системой, одновременно преследовалась цель ограничить отрицательное влияние бюрократии на эту систему. Для этого, во-первых, число государственных функционеров в Римской Республике было строго ограничено, дабы бюрократия не разбухала, а, во-вторых, некоторые из них переводились в более аристократическую категорию, в рамках каковой от них можно было требовать более жертвенного служения, а нравственные ограничения были более высокими и более жестокими.
В феодальной Западной Европе было иначе: в ней властная элита не комплектовалась на основании публичного отбора и публичных заслуг, ибо ее политическая система была создана варварскими завоевателями, на развалинах ими оккупированных и разрушенных и опустошенных римских провинций. В принципе, первоначально лишь потомки завоевателей могли быть кандидатами в «хлебодатели» (по-английски: «лорды»).
В политических системах России никогда не господствовала феодальная система, вопреки утверждениям Маркса и его последователей и начетчиков, ибо в России никогда не было завоевателей, ни их идеологических надстроек, вплоть до начала ХХ века. На Руси военное сословие с древних времен (еще до основания Русского государства, согласно свидетельству воеводы Яна Вышаты в Летописи), имело всесословное происхождение, путем естественного отбора из всех сословий, причем выборы тоже должны были служить отбору. По-видимому такая система уже существовала в общеславянский период нашей истории, ибо у южных славян слово «одбор» до сих пор обозначает одновременно как сам процесс отбора, так и его результат: «одбор» — это и есть орган управления, правление.
Интересно, что в царствование Императора Николая Второго эта наша исконная всесословность военного сословия была полностью восстановлена, хотя в принципе она существовала со времен Петра Великого и была регламентирована его «Табелью о рангах» в 1722 году. Всесословное происхождение обеспечивало равенство возможностей для принятия участия в отборе наилучших кандидатов для государственного и общественного служения, каковые затем, по мере достижения определенных уровней ответственности в этом служении, автоматически приобретали статус служилого сословия, сиречь дворянства.
Сегодня многие считают, что такое служилое (дворянское) сословие возможно только лишь при монархическом строе, ибо только монарх может давать такой статус. Однако такие сословия существовали не только «де-факто», но и «де-юре», в Афинской демократии и в Римской Республике. В России же дворянский статус давал не Монарх, а Закон, причем автоматически, на основании образования и служения. Монарх же давал только лишь аристократические титулы титулованной аристократии. Так что суть дела сегодня заключается в выборе преемственности: от какого закона мы сегодня хотим выводить нашу преемственность, от нашего исторического закона или от закона революционного, отменившего нашу законность. Конечно, любой традиционный исторический закон предполагает также и автоматическое принятие всех наших мировоззренческих, законных и нравственных предпосылок и требований.
Наши исторические блуждания и катастрофы имели одним из своих источников частичное проникновение западноевропейской феодально-завоевательной идеологии в нашу политическо-военную систему. Реформами Императора Петра Третьего военное (дворянское) сословие было освобождено от обязательной пожизненной службы Русскому государству. Не важно, что большинство мужчин этого сословия считали делом своей чести и дальше добровольно служить в воинском звании. Суть дела заключалась в том, что нарушался русский принцип соборного служения и подменялся западноевропейским принципом корпоративных привилегий.
Еще хуже было прогрессивное введение принципа отделения воинского служения от общегосударственного, восторжествовавшего в Западной Европе в результате Французской революции. Это отразилось частично и на педагогической системе России после наполеоновских войн. Лишь Царкосельский Лицей смог устоять, продолжая давать полностью целостное гражданско-военное воспитание и образование. Однако впервые временно введенная вторая фаза этого внедряемого процесса, а именно фаза подчинения военного воспитания штатским системам, структурам и кадрам, была вскоре ликвидирована Императором Александром Третьим на основании наблюдения за ее плачевными результатами.
Несмотря на эти споткновения, военное сословие России продолжало верно служить своему Государству и не нуждалось в специфической защите «своего места и роли» в нем, тем более, что Глава Государства был не только Верховным военным Вождем, но также и Предводителем военного сословия. Однако оно все-таки пострадало от отделения воинского от общегосударственного служения, отделения, уже преднамеренно учитываемого в учебных планах.
Такое отделение стало частью современной глобальной идеологии, за исключением периода искусственного создания новых американских государств, когда генеральские чины присваивали сами себе многие титулы, например, «освободители», некоторые из каковых вообще никогда не были военными. Борьба с английской, испанской и португальской монархиями, с их сановниками с пышными титулами, требовала для их противников тоже громких чинов для удовлетворения народных вкусов и предпочтений. Эта методология иногда повторяется и сегодня, лишь вместо генеральских чинов в Южной Америке иногда употребляются более расплывчатые военные титулы, как, например, «comandante».
Однако современная тенденция полностью отделить военное служение от общегосударственного, чтобы подчинить его штатским структурам, на самом деле часто оказывается неосуществимой, а если и осуществимой, то крайне вредной. Для преодоления этого противоречия в некоторых странах создаются специфические внеконституционные структуры, вроде разных национальных «советов безопасности». Кроме того, когда институционное положение в какой-нибудь южноамериканской стране в ХХ веке становилось невыносимым, то допускалось временное военное управление, на каковое затем, после урегулирования положения, и возлагалась ответственность за все происшедшее.
Однако необходимость защиты с оружием в руках новых американских государств от своих европейских колониальных отечеств привела к созданию собственных вооруженных сил в самом начале существования этих государств, в большинстве случаев даже до их окончательной политической организации. В результате, во многих американских странах военный элемент стал учреждающим и государство-образующим. В 2010 году некоторые американские страны отметили юбилеи 200-летия своего существования. Во время некоторых юбилейных торжеств снова было подчеркнуто такое участие вооруженных сил в становлении этих государств.
Например, во время большого торжественного военного парада по случаю 200-летия Чилийской Республики, 19 сентября 2010 года, постоянно подчеркивалось, что этот юбилей отмечает «200-летие чилийской независимости от Испании и 200-летие славы ее вооруженных сил».
В современной Чилийской Республике ее вооруженные силы, помимо своего морального авторитета в народе, обладают, среди прочих, тремя важными прерогативами:
1. Они, согласно Конституции, практически участвуют в отборе своих главнокомандующих, ибо Президент Республики должен назначить главнокомандующим, в каждом из родов войск, каждые четыре года, одного из пяти старших офицеров.
2. Они обладают известной бюджетной автономией, ибо им обеспечено прямое участие в доходах от экспорта меди.
3. Национальная полиция «карабинеров» считается четвертым родом оружия вооруженных сил Чили, с военной структурой и дисциплиной.
Бразилия стала независимой от Португалии при первоначальном сохранении монархической формы государства. Во время этого переходного монархического периода в Бразилии смогли стабилизироваться три важных государственных элемента:
1. Местный ведущий слой, первоначально даже с некоторыми аристократическими формами.
2. Профессиональная государственная служба в области иностранных дел, со специфическим объективным всесословным отбором наилучших кандидатов для нее, для их соответствующей подготовки.
3. Профессиональные вооруженные силы с большим фактическим влиянием их верхушки на политические процессы.
Во время периода «военных моделей» в Южной Америке Бразилия была единственной страной с такой моделью, в которой все время сохранялся также и Парламент, ибо он не перечил военным правительствам. Больше того, Конгресс Бразилии мирно выбирал в положенное время очередных военных Президентов Республики, для этого указанных военной властью. Один авторитетный бразильянский политолог заявил во время своего интервью по аргентинскому телевидению, что в Бразилии господствует демократия, то есть власть народа. На вопрос, как же устанавливается мнение народа по тем или иным вопросам, этот политолог ответил, что мнение народа в Бразилии формулируется и определяется совместным мнением «Итамарати» (так называется в Бразилии ее МИД, по названию здания, в котором оно находится) и вооруженных сил Бразилии.
В современном Израиле очень часто генералы в отставке становятся премьер-министрами и даже президентами, но это всего лишь система «де-факто», а не «де-юре», как это было в Римской Республике, в которой президентами (консулами) могли стать лишь бывшие воеводы (преторы).
Современная Турция была практически создана военной партией «младотурок» после свержения ими последнего турецкого султана. Когда эта система «младотурок», созданная в начале двадцатых годов прошлого века их вождем Кемаль-Ататюрком, стала выдыхаться, военные вместо «перестройки» повторили военный путч и учредили новую Конституцию, чтобы продлить свою систему. Эта Конституция 1982 года открыто предоставляет возможность военным не только обеспечивать прозападную ориентацию Турции, но и дает им известный контроль над судебной властью страны, несмотря на прозападную идеологию разделения властей. Несмотря на это, Запад до сих пор весьма благосклонно относился к Турции и даже считал ее легитимной демократической страной. Лишь недавно в Турции были приняты кое-какие поправки к этой Конституции.
В Испании в свое время был создан на конституционном уровне «Регентский совет», состоящий из трех членов: председателя Парламента, старшего по чину представителя вооруженных сил и Первоиерарха Испанской Католической Церкви. В момент смерти главы государства этот совет автоматически становился Верховной государственной властью до прихода к власти нового главы государства. Так, сразу после смерти генералиссимуса Франциско Франко этот совет сперва взял всю государственную власть в свои руки, затем произвел принца Хуан-Карлоса в «генерал-капитана» (генералиссимуса) вооруженных сил Испании и лишь после этого объявил его королем Испании. Сегодняшняя демократическая Испания имеет своим легитимным источником этот акт.
На Руси такое соучастие военных в верховном государственном совете было учреждено святым Великим князем Владимиром после Крещения Руси в 988 году. В Лаврентъевской Летописи отмечено: «Бъ бо Володимеръ любя дружину, и с ними думая о строи земленъ и о ратехъ и о уставе земленъ». Эта Верховная Дума действовала до 1711 года под названием «Боярская Дума». Ее Указом был создан Военно-Морской флот России в 1696 году. Она не была упразднена, хотя с 1711 года она больше не созывалась.
После Катастрофы 1917 года большевики сперва ликвидировали Русскую Армию и Русский Флот, как таковые. Конкретно декретом «Совета народных комиссаров» Русский Военно-Морской Флот был объявлен «распущенным» 20 января 1918 года. Начались преследования кадровых военных. Однако возникшее в стране вооруженное сопротивление показало полную несостоятельность партийных идеологических мечтаний о ликвидации государственных военных структур с заменой их партийными «интернациональными бригадами».
Именно в этом и заключался исторически положительный аспект трагической Гражданской войны: часть кадров и структур Русской Армии и Русского Флота смогли пережить Катастрофу, хотя и под чужой, не русской символикой, ибо они оказались нужны власти. Лишь в процессе титанической борьбы с внешними врагами, через четверть века, удалось частично возвратить прежние исторические военные формы, а также и славные имена великих русских полководцев: святого Александра Невского, Суворова, Нахимова и других. Победа России возможна только лишь с этими именами, а не с именами «интернациональных пролетариев».
Такая метаморфоза со временем распространилась и на другие коммунистические страны. Например, в коммунистической Югославии глава ее компартии, до сих пор не уточненного происхождения, не только присвоил себе звание маршала, но и предпочитал пролетарским одеяниям пышные военные формы «а ля Геринг», с впечатляющими погонами.
В государственной системе коммунистического Китая существует «Центральная военная комиссия», возглавляя каковую Ден Сяопин не только стал фактическим лидером этой страны, но и дал первоначальный толчок для ее впечатляющего экономического развития. Аналогичные структуры существуют и в Северной Корее, где на днях молодой внук первого вождя ее сегодняшней модели был произведен в «генералы» и включен в ее «Центральную военную комиссию».
В заключение необходимо сказать несколько слов о роли военных в современной России. Несомненно, в будущем будет необходимо так или иначе восстановить органическое участие русских военных структур в общих государственных структурах России, в согласии с ее многовековой историей и с ее традициями.
Уже сегодня передовая часть военного сословия России, в основном представленная суворовцами и нахимовцами, является важной органической частью общества и культуры России. Можно предлагать разные варианты инициатив для легитимного институционного улучшения имеющейся ситуации.
Одним из таких вариантов мог бы быть созыв Боярской Думы по случаю 300-летия ее последнего заседания в 1711 году, даже под новым именем (например: «Верховная Дума России»), с консультативной целью, в составе представителей от Правительства, от Парламента, от Русской Церкви, от Военного командования и от Академии наук.
