ПИРОГИ
В доме пахнет пирогами.
В доме чисто вымыт пол.
Я давно хожу кругами,
Глядя искоса на стол.
Там укутан в покрывало
Хлопотливый мамин труд.
Уходя, она сказала:
— Не таскайте,
пусть дойдут...
Но какой же запах вкусный!
И с самим собой в борьбе,
Я тащу сестре — с капустой,
С мясом — папе и себе...
Мама громко нас ругает,
Отводя смешливый взгляд.
Если пахнет пирогами,
Значит, в доме мир и лад!
ВЕСНА ВО ДВОРЕ
Весна шарахнула во вторник,
Ее уже заждался двор.
И дед Савелий, бывший дворник,
Слезу нежданную утер.
Вразбег по пенящимся лужам
Снуют веселые лучи,
Ворона скачет неуклюже
Через проворные ручьи.
Играют в салки две девчонки,
И, словно принятый в игру,
Наш новый дворник,
Саня Пчелкин,
Гоняет мусорпо двору.
Скворец пальнул
картечью трелей,
Ему откликнулся другой!..
А на припеке дед Савелий
Сердито топает ногой.
ПОЛИВАЛЬЩИК
Картину детства в сердце берегу я:
Володька Рыжий, дворничихин внук,
Схватив за шею радугу тугую,
Над головою чертит полукруг!
Широкий веер радужных осколков
С шипением врезается в газон.
А мы поодаль, хмурые, поскольку
К Володьке подходить нам не резон.
Штанины клеш — такая нынче мода,
Под синяком сверкает хитрый глаз...
Что говорить, он старше на три года —
Почти эпоха разделяет нас!
СОЛНЕЧНЫЙ ФУТБОЛ
Дети любили солнце,
С ним по утрам играли:
В каждом дворе летали
Солнечные мячи.
Шум, толкотня, веселье —
Честный футбол, без драки.
Ссадины от падений
Солнце лечило вмиг...
Дети стареют.
Солнце —
Молодо, как и прежде, —
Свет изливает щедро
На поскучневший двор.
РЫБАК
С перегреву зарницами бредя,
День июльский отходит ко сну.
Напевая вполголоса, Федя,
Размахнувшись, бросает блесну.
Котелок, закипая, дымится:
Ох, ушица двойная густа!
Рыбы много пока в Моховице.
Федя знает такие места!..
Но не лезьте с расспросами к Феде —
Пропадут понапрасну труды, —
Он не слишком искусен в беседе,
Любит молча сидеть у воды.
Сырость гасит его сигарету.
Федя, пристально глядя во тьму,
Караулит бессонную реку...
Улыбаются звезды ему.
СТОРОЖ
Десять лет колхоза нету,
Сад давно уже ничей.
Сторож ходит до рассвета,
Он привык не спать ночей.
В ширину шагов сто двадцать,
Двести семьдесят — в длину.
Он не может отвлекаться
На бездельницу луну.
Перекурит за избушкой,
Пристегнув себя к ружью,
И пугает колотушкой
Тень горбатую свою.
* * *
Надсадно выла автострада,
Горячим выхлопом дыша —
Через шоссе валило стадо
Размеренно и не спеша.
Тяжеловесны и угрюмы,
Как будто спали на ходу,
Коровы медленную думу
Жевали словно лебеду.
И снисходительная жалость
К людской извечной суете
В глазах косящих отражалась,
Как в застоявшейся воде.
* * *
Кажется, я не умру никогда...
Речка дымится над вспаханным полем.
Вслед отступающим страхам и болям
Смотрит насмешливо с неба звезда.
Ей говорю: «Не меня сохрани,
Но береги без конца, год за годом
Тех, кто с моим невеселым уходом
Могут пред миром остаться одни...»
Сорванный лист устремлен в никуда —
То ли падение, то ли паренье.
Дочка вишневое варит варенье...
Кажется, я не умру никогда.
* * *
Всю-то жизнь мой отец слесарил,
Почитая свой труд за честь.
Под руками его плясали
Все металлы, что в мире есть.
Размечал заготовки, резал
И паял, и клепал — за грош.
И шутил:
— Я тебе из железа
Черта сделаю, если хошь...
А теперь, как его не стало,
Прихожу я с вопросом:
— Бать,
Из какого, скажи, металла
Мне для сердца броню склепать?
Слишком много на нем отметин —
Так болит, что уж мочи нет...
Прошуршал над погостом ветер
И принес мне отцов ответ:
— Ты, сынок, только с виду умный,
А на деле — совсем дурак.
Тех, кто ходит с плитой чугунной
Вместо сердца, полно и так
Ты подумай-ка головою:
С железякой в груди ты б смог?
А болит... Знать, оно живое,
И ты этим гордись, сынок...
УБЕРЕГИ...
Убереги меня, Судьба,
Не от невзгод, не от болезней —
От суматохи бесполезной
И от позорного столба.
Не дай забыть свое родство,
Чтоб не краснеть отцу и деду;
Дай счастье знать, что я не предал
На этом свете никого.
Что все свои отдал долги,
Что был не пасынком Отчизне...
От пустяковой, зряшной жизни,
Судьба, меня убереги.
