Русская песня

* * *

Вы на что извелись, расписные слова?
Ты куда подевался, лазоревый цвет?
Я и жить-то еще научилась едва,
А уж брезжит закат, где светился рассвет.

И по пеплу алмазов серебряных рос
Я сегодня уже никуда не хожу.
И на талии тоненьких юных берез
Я девичьих уже поясков не вяжу.

То-то грустная в жизни настала пора.
Да вот солнечный зайчик забрался ко мне
И уселся на краешек самый стола.
И опять стало зябко мне, как по весне.

И тогда я подумала: будет тепло,
Я опять соберусь на некошеный луг,
И мне лодкой — июль, и мне в руки весло
Золотого луча, что не вырвать из рук.

 

И мне плыть — не доплыть до сегодняшних дней,
Где почти извелись расписные слова.
Где была я суровей суровых людей,
Где металась сухая в душе трын-трава.

РУССКАЯ ПЕСНЯ

Услыхала я свирель под вечер
И спокойно вышла за порог,
На плечи накинув вольный ветер,
На ноги — распутицу дорог.
Только песню слышала на свете,
Чистую, как детская слеза.
Но со мной дружили синий вечер
Да болтушка поля — стрекоза.
Что со мной случилось, я не знаю.
За свирель берусь, не плакать чтобы.
Чем мне эта песенка простая
Сердце пробирает до озноба?!

Все, куда ни глянь, одно и то же.
От дворцов до хижин — я жила.
Стала на свирель сама похожа.
Только жизнь на песню извела.
Несмотря на злую перемену,
На сплошное русское «авось»,
Как я ни искала ей замену,
Ничего прекрасней не нашлось.

ДВА ВОПРОСА

А ну, попробуй не ответить, русский:
Ты знаешь, что такое рай и ад?
Уже по-аглицки, и по-французски,
И по-китайски дети говорят.

Но разве зря запомнил ты от века,
Что нам на веки памятью дано —
Свою дорогу из славян во греки?
И Куликово? И Бородино?

А если русским словом и пространством,
Которые всей жизни на виду,
Владеешь ты, на зависть иностранцам,
Ты все считаешь, что живешь в аду?

А ну, попробуй, русский, не ответить,
А то тебя я уж не узнаю,
Так где ты есть, разбросан по планете,
Ты все еще считаешь, что в раю?

* * *

Россия! Тебя подтолкнули к распаду,
начав с куполов, до Души добрались.
Россия! Моя безысходная радость,
на чем еще держится совесть и высь?!

Россия, твои первозданные веси
загажены. Имя распято твое.
И только бессмертные русские песни
еще пробиваются сквозь забытье.

Чем больше сегодня на Запад кивают,
тем меньше сегодня на Запад хочу.
Россия! Тебя на глазах убивают
и ждут, что поклонимся мы палачу.

Россия! Моя вековая порука,
мой Храм, что бессмертно стоит на пути!
Тебя, словно шапку, пустили по кругу.
Очнись моя Родина, не пропади!

* * *

           Да здравствует НАШЕ ВСЁ!

Я так опустилась,
что даже с врагами беседую.
От счастья не слепну. Последний пятак берегу.
Но это пока исповедую жизнь я оседлую.
А кончится лето, и больше я так не смогу.

А мне говорили, что Пушкин — язычник.
Мне верится.
Конечно, язычник: он понял и женщин, и птиц.
Ему до сих пор улыбается каждое деревце
И каждая девица светится из-под ресниц.

На донышке осени щедрого солнца величество.
Шуршат листопады, как тысячи будущих книг.
Да здравствует Слово! Его волшебство и язычество.
Язычество Пушкина в том, что он создал язык.

РУССКИЙ МАНИФЕСТ

                                         Валентину Распутину

Не столицами только ты славишься, Русь, но деревнями.
Там и тайна характера нашего и ремесла.
Почему-то мы можем представить лягушек — царевнами.
Да и где бы сестрица козленочка-братца спасла?!

Почему-то нам жаль целый мир, а себя не пожалуем.
И последней рубахой воистину не дорожим.
И по Млечному запросто ходим, как будто по палубе.
И над златом, кому посчастливится вдруг, не дрожим.

Он, конечно, не выгоден этот характер невиданный
Прежде всех самому, да такой уж случился народ.
Ну а я хорошею, как будто девица на выданье,
То ли песню заслышу, то ль в русский войду хоровод.

Пропадет моя Русь, так никто на земле и не выстоит.
Нету русским начала и, видно, не будет конца.
И какой басурманишка в белую лебедь ни выстрелит,
Всё вернется стрела и убьет самого же стрельца.

Что вы, черные вороны, по свету белому рыщете?!
Что вы, черные вороги, наши считаете дни?!
Нет, другого такого народа на свете не сыщете.
Мы не лучше, не хуже. Мы просто такие одни.

ТИМОНИХА

                              Памяти русского классика
                              Василия Ивановича Белова

А Тимонихе на небе хорошо.
И дома здесь не стареют, и поля.
И Василий, вон, в Тимониху пришел.
Сколько лет его ждала родна земля,
Чтоб утешить: я жива на небеси.
И церква твоя обкраденная тут
В полный цвет цветет, как прежде на Руси.
На Руси пока так церкви не цветут.

Ты, Василь Иваныч, даром, что мудрец,
А не знаешь, сколько сроков-сороков
Отсчитает нам небесный наш Отец,
Чтоб на землю мы вернулись с облаков.
Чтоб вернулся ты к возлюбленной жене,
Чтоб в уста тебя поцеловала Русь.
А пока они поплачут на земле,
По тебе они поплачут. Ну и пусть.

Это слезы, словно Божия роса.
Это сердце покаяние томит.
Это нам теперь глядеть на образа,
Да откроются незрячие глаза
В покаянии и шепоте молитв.

Где Тимонихи почти не разглядеть.
Где по русским словно паводок прошел.
По плечу теперь тебе и жизнь и смерть.
А Тимонихе на небе хорошо.

* * *

Начинала с ручья. А потом подошла к океану.
И душа задрожала, столкнувшись с его глубиной.
И тогда поняла я свою беспокойную маму.
И тогда поняла, как непросто ей было со мной.

Что ты, Дальний Восток, передал мне из памяти предков?
И зачем забрались они сдуру в чужие края?
Я сперва и не знала, зачем эта в сердце отметка?
И куда меня манит дорога совсем не моя.

И когда меня кружат, как вьюги, не стопки, а сопки
Ближних мест, океана в глаза не видавшие. Но
Я внезапно тоскую, как ласточка в шляпной коробке
И как голубь, зачем-то влетевший в чужое окно.

Эта сила в руках, эта удаль не женского рода,
Эта нежность волны и прибоя соленая блажь,
Вы откуда взялись? И зачем ты играешь, природа,
Выбивая на сердце задуманный бурей пассаж.

И при этом я знаю, что нет в этой страсти обмана.
Но мне скучно уже забавляться шутихой земной.
Начинала с ручья. А потом подошла к океану.
И душа задрожала, столкнувшись с его глубиной.

ВАЛЬС

За этот вальс, за этот ритм, за этот разговор
Я отдала б не только Рим, но даже и Босфор.
Но Дарданеллы б сберегла. А ну как ошибусь?
И только б Русь не отдала. А что мне эта Русь?!

Один простор, один сквозняк, один намек на то,
Что хоть и ветрен порожняк, да выгоден зато.
Когда захочешь, заполняй хоть рожью, хоть овсом.
Любую песню сочиняй над быстрым колесом.

А что мне ветер и пурга?! А если это мне
И есть и радость, и тоска, и белый свет в окне.
А если слова одного, сказать не побоюсь,
Хватило больше, чем всего. И это слово — Русь!

«С берез неслышим, невесом, слетает желтый лист.
Старинный вальс “Осенний сон” играет гармонист».
А я то плачу в унисон, то в унисон смеюсь.
Старинный вальс «Осенний сон» и молодая Русь!

* * *

Я не помню, милый, я не помню,
Как с тобою мы прошли по полдню.
А потом и сумерки забыла,
Потому что счастье в руки плыло.

Помню только утро нашей встречи.
А теперь нас обнимает вечер.
Неужели ночь уже крадется?!
Сколько же на счастье остается?!

* * *

А эти розы плакали, как росы.
И с них дождинки падали, как слезы.
И я смотрела на закат и вечер.
И мне казалось: красота навечно.
Но было столько в красоте печали.
Ужели так? А вы не замечали?
Как близко от поэзии до прозы.
«Как хороши, как свежи были розы».