В 2012 году Россия будет отметила 200-летие Отечественной войны 1812 года. В нашей стране есть много мест, которые связаны с событиями тех лет. Но если такие названия как Смоленск и Бородино многим знакомы, то о роли небольшого Малоярославца в этой войне не все могут вспомнить. Тем не менее этот город хранит память о событии, сыгравшем решающую роль в ходе Отечественной войны. По преданию, М. И. Кутузов сказал, что Малоярославец есть «...предел нападения, начало бегства и гибели врагов».
Не секрет, что кампания 1812 года стала большим и тяжким испытанием для нашей страны. В воздухе, наполненном пороховой гарью и предсмертными криками солдат, летал дух подлинной трагедии, бесстрашия и упорства, а перед глазами проносились бои, отступление русской армии, множество лишений и багровое зарево смоленского, а потом и московского пожарищ. И не только большие города оказывались свидетелями кровавых баталий, становясь безмолвными участниками, покрывшись шрамами пепелищ и испещренные следами пуль и ядер. Так, доселе неизвестные названия русских селений и маленьких городков, с их крохотными домиками и церквушками, обретали славу, прогремев на всю страну, став известными всем и каждому.
7(19) октября император Наполеон, узнав о поражении маршала Мюрата в сражении при речке Чернишне, покинул Москву и вместе с армией направился по Старой Калужской дороге. Несмотря на то, что Великая армия Наполеона все еще насчитывала более 100 тыс. человек, у французского императора было много поводов для беспокойства. На предложения о мире русская сторона хранила молчание, а дисциплина у французов крайне ослабла и оставляла желать лучшего. Наполеон хорошо понимал, что с такими силами он скорей всего не сможет дать русской армии второе Бородино, и поэтому намеревался осуществить иной план: пройти по Боровской дороге, через нетронутую войной Калужскую губернию, чтобы потом уйти к Смоленску.
Уже 10(22) октября войска итальянского вице-короля Эжена Богарне заняли Боровск, а его передовые части начали двигаться к маленькому уездному городку Малоярославцу, который, как оказалось, стал последним завоеванием Наполеона в России, местом, где он окончательно понял ясно, что крушение его планов неизбежно.
Передвижения неприятеля не стали неожиданностью для русского командования, находящегося в то время в Тарутинском лагере. Партизанский отряд капитана А. Н. Сеславина вовремя заметил движение наполеоновских сил в калужском направлении, о чем было доложено в штаб армии. Сам Сеславин даже лично наблюдал карету французского императора в окружении свиты. На основе разведывательных мероприятий командование русской армии во главе с М. И. Кутузовым приняло решение дать сражение в районе Малоярославца 12(24) октября.
Вечером 11(23) октября к городу подошли батальоны 13-й пехотной дивизии генерала Дельзона, составлявшие авангард IV «итальянского» армейского корпуса Великой армии под командованием Э. Богарне. Они заняли оставленный жителями Малоярославец. Два отряда французов заночевали в городе, а остальные — на левом берегу реки Лужи, обеспечивая связь с основными силами армии. Впрочем, долго отдыхать не пришлось.
Раннее утро 12(24) октября огласили егерские рожки русских войск. В город, с его противоположной стороны, бросились солдаты 33-го егерского полка, ударили в штыки и опрокинули французскую колонну. Так началось кровопролитное 18-часовое сражение при Малоярославце.
По всему городу шли рукопашные бои, а улицы были усеяны грудами тел. Как свидетельствовал И. Р. Дрейлинг, находившийся в сражении при генерале П. П. Коновницыне: «Здесь 12 октября произошла кровопролитная битва против итальянского вице-короля. Несколько раз Малоярославец занимали и опять отдавали. Наконец город запылал, но и среди пылающих зданий и дымящихся развалин битва продолжалась до полуночи». Кавалерия и масса пехоты с трудом продвигались по узким улицам. Им приходилось прокладывать себе путь посреди горящих зданий. А тем временем огонь артиллерии с обеих сторон быстро превращал город в руины.
По наиболее распространенной версии, во время боя город переходил из рук в руки восемь раз. «Русские ополченцы, — писал адъютант Наполеона граф Ф.-П. де Сегюр, — озверели как фанатики, наши солдаты рассвирепели; дрались врукопашную, схватив друг друга одной рукой, другой нанося удары; и победитель, и побежденный скатывались на дно оврага или в огонь, не выпуская своей добычи. Здесь раненые и умирали, или задохнувшись в дыму, или сгорев в головнях. Вскоре их скелеты, почерневшие и скорченные, представляли ужасный вид, в котором глаз едва мог найти остатки человеческой формы».
Наиболее ожесточенным местом сражения стала северо-восточная сторона города, расположенная на высоком берегу Лужи, включающая Николаевский Черноостровский монастырь и его окрестности. С самого начала и до конца сражения монастырь оказался в руках неприятеля и был практически полностью уничтожен. Вот как писал об этом месте В. Глинка: «Ужасно было взглянуть на монастырский ров, заваленный людьми и лошадьми... местами из расщелин выходили слабые стоны и восклицания раненых и домирающих... Несколько из раненых были вытащены и спасены, остальных надо было жечь там же, в пропасти...».
В бою за Малоярославец отличилось множество русских солдат и офицеров, а также один персонаж, которого сложно отнести к числу людей сугубо военных. Полковому священнику 19-го егерского полка Василию Васильковскому, воодушевлявшему идущих в атаку егерей, был пожалован орден Святого Георгия IV степени. Случай доселе небывалый. Командир 6-го корпуса генерал Д. С. Дохтуров доносил М. И. Кутузову, что о. Василий Васильковский, «находясь в сражении при Малоярославце, шел впереди полка с крестным знамением и примером своего мужества поощрял воинов к быстрому поражению неприятеля, причем он получил рану пулею в голову». Кавалер боевого ордена отец Василий вынес все тяготы кампании 1812 года и вступил вместе со своим полком в пределы Европы во время Зарубежного похода 1813–1914 годов русской армии, и с коим пребывал до самой своей смерти, скончавшись от полученных ранений поздней осенью 1813 года.
Уже поздним вечером основная фаза сражения закончилась. В тактическом плане французы оказались победителями. Как не без гордости писал автор «Похода Наполеона в Россию» А. де Коленкур: «Бой был решен в нашу пользу итальянцами, которые соперничали в храбрости с французами. Этого благородного соревнования было достаточно, чтобы преодолеть все препятствия. В конце концов, мы овладели городом и позицией». При этом автор явно преувеличивал численность потерь русской армии. Куда менее восторженно отзывался о победе граф де Сегюр, написавший мрачные строки о «злосчастном поле, на котором остановилось завоевание мира, где двадцать лет побед рассыпались в прах, где началось великое крушение нашего счастья».
Всего в бою за город участвовало около 31 тысячи русских и 24 тысячи наполеоновских солдат, поддержанных почти 100 орудий с каждой стороны. Потери у обеих армий были примерно равны — по 7 тысяч человек с каждой стороны, что для городка с населением всего в 1500 жителей было крайне много. «Улицы можно было различить только по многочисленным трупам, которыми они были усеяны, — писал Э. Лабом, — на каждом шагу попадались оторванные руки и ноги, валялись раздавленные проезжавшими орудиями головы. От домов остались лишь только дымящиеся развалины, под горящим пеплом которых виднелись наполовину развалившиеся скелеты».
Но русское командование не считало себя побежденным. Путь на Калугу был перекрыт, а на пути неприятеля, который не извлек никакой пользы из сражения, был создан прочный заслон. В противовес словам о безоговорочной победе французов и итальянцев можно привести одну из записей, найденных в бумагах А. И. Михайловского-Данилевского, бывшего адъютантом М. И. Кутузова, которая сообщает, что «если бы не наступил вечер, то вероятно возгорелось бы новое сражение — обе армии имели еще довольно много свежих войск». А последней точкой в этом вопросе можно считать короткое, но емкое замечание маршала Бессьера, сказанное Наполеону по результатам осмотра русских позиций за городом после сражения: «Их нельзя атаковать».
Ночью, под прикрытием темноты, русские войска оставили город и закрепились на юго-западе от Малоярославца. По итогам боя город так и остался в руках неприятеля, но в стратегическом отношении сражение при Малоярославце оказалось крайне удачным, став одним из переломных моментов в кампании 1812 года. Это было началом конца завоевательных походов французского императора, безоговорочно утратившего стратегическую инициативу. В ночь на 15(27) октября Великая армия была вынуждена через Боровск и Верею начать отступление к Можайску по разоренной Старой Смоленской дороге, что в итоге и привело Наполеона к закономерному поражению.
Единственным свидетелем из числа монастырских построек — очевидцем сражения, дошедших до наших дней, остались так называемые Голубые ворота Черноостровского монастыря, являющиеся сейчас памятником истории и архитектуры федерального значения. Касательно этого строения существует легенда о том, что Нерукотворный образ Христа Спасителя, изображенный на фронтоне ворот, никак не пострадал во время сражения, в то время как поверхность вокруг него имеет большое количество следов от пуль и картечи. По Высочайшему повелению Императора Николая I «...на память грядущим поколениям запрещено поновлять монастырские ворота и заделывать знаки (язвины) от выстрелов». Эти отметины можно наблюдать и в наши дни. В 1830-х годах на воротах была установлена памятная доска с надписью: «Язвы в память французской войны». В XX веке доска на воротах была уже с другой надписью: «Язвы 12(24) октября 1812 года». До наших дней памятные доски не сохранились.
Не менее тяжелая судьба постигла другие храмы города: церковь Преображения Иисуса Христа в Спасской слободе полностью сгорела, но сейчас на ее месте можно увидеть деревянную часовню, воздвигнутую уже в XXI столетии. Маленькая церковь Федора Стратилата, находившаяся на старом городском Бессоновском кладбище, не только пережила пламя сражения, но и впоследствии хранила около своих стен одну из трех братских могил с павшими русскими воинами. К сожалению, пожар, произошедший в 1930-х годах, уничтожил храм, и более он не восстанавливался. Главные же церкви города: Соборная церковь во имя Казанской иконы Божьей Матери, храм Успения Пресвятой Богородицы, а также церковь Рождества Иоанна Предтечи, несмотря на сильные повреждения, выстояли. Священник Петр Филиппов так писал об Ивановском храме: «на церкви большая глава пробита ядром навылет, на колокольне три колокола разбиты картечами вдребезги..., железные двери прострелены насквозь».
Но город Малоярославец, возрожденный на средства российской казны и выстроенный заново стараниями жителей, восстал из пепла. Поврежденные церкви были отремонтированы. Николаевский Черноостровский монастырь продолжал отстраиваться на протяжении всей первой половины XIX века. С середины того же века в Малоярославце стали устанавливать памятники, посвященные сражению и русским полкам, принимавшим в нем участие. В 1844 году в центре города был воздвигнут монумент Славы1. К сожалению, этот памятник был разрушен в 1930-е годы. В настоящее время, благодаря усилиям общественности города, в Малоярославце завершается восстановление монумента. Церковь Успения Пресвятой Богородицы, пришедшая в негодность, сменила в 1912 году свой облик на новый храм-памятник, торжественно открывший свои двери накануне празднования столетия сражения при Малоярославце. В том же году в городе были установлены три братские могилы в память о погибших русских воинах.
А память, она жива до сих пор. Она витает среди памятников на братских могилах, храмовых колоколен монастыря и окружающих его холмов, которые еще помнят грохот сотен орудий и топот тысяч солдатских сапог.
1 Помимо Малоярославца, по указу Императора Николая I монументы были установлены на местах наиболее важных сражений Отечественной войны — в Клястицах, Смоленске, Ковно (Каунасе), Полоцке, селе Красном и на Бородинском поле. Шесть из этих памятников считались монументами 2-го класса и один — на Бородинском поле — Главным монументом.