Испокон веков поэтический дар причислялся к высшим духовным дарованиям. Определить сущность поэзии словесно очень непросто, ибо, как известно, поэзия не есть лишь зарифмованная мысль (пусть даже и очень искусно), не есть восторженно звучащие красивые слова, не есть и чувственный набор чего-то туманного и непонятного. Поэзия являет собой продукт особого вида художественного творчества, где рождается нечто потаенно новое, синтезируется взаимодействие земных и неземных стихий. По мысли А. Блока, истинный поэт как бы освобождает звуки из хаоса и приводит их в гармонию, давая им определенную форму. В стихе материализуется и воплощается некая тайна, непостижимость, не передаваемая прозой или иным каким жанром.
Перед тем как «родить» настоящий стих, душа страждет, мучается, вынашивает его. Она смутно предчувствует нередко лишь общее направление, улавливает отдельные слова и рифмы, ощущает неудержимую тревогу, напряжение или, напротив, радость, восторг, даже иногда некую эйфорию (поэтический экстаз). Впрочем, все это достаточно индивидуально и не поддается какому-либо упрощенному схематичному описанию. Кто-то сказал, что все идеи витают в воздухе или возникают откуда-то свыше. В поэзии нечто подобное. Смущение и непокой души поэта продолжаются до тех пор, пока точно не улягутся все рифмы, найдутся все незаменимые слова, завершится идея, реализуется замысел. Тогда только произойдет окончательное рождение поэтического творения, и измученная душа поэта-творца обретет временный покой. Это что касается этапов поэтического творчества. Между тем оно (творение поэта) может иметь Божественный Источник Любви и Истины — тогда оно звучит, воспаряя над всем тленным (духовная поэзия); или иметь душевное звучание, пробуждая более всего чувства не самого высшего, хотя и тонкого плана (душевная поэзия); наконец, может приземляться и огрубляться настолько, что вызывает отклик лишь низших физические стихий в человеке, действуя преимущественно на животные инстинкты и страсти (поэзия физическая, телесная). Почти двухтысячелетняя история Христианства свидетельствует, что именно духовная поэзия была особенно близка многим подвижникам благочестия и прославившимся своими подвигами святым. Примером особого рода поэзии может служить и само Священное Писание (хотя некоторые почему-то и против подобного сравнения). А какая небесная музыкальность в псалмах царя Давида! Образцами особенно изумительной поэтичности слова являются все четыре Евангелия: высота их несравненна и поистине божественна. Поражают: емкость, бездонная глубина слога, непостижимость и многогранность в способности и силе воздействия на душу человека! Что пред ними дебелые человеческие сочинения, мудрствования земных умов. Все блекнет пред ярким солнцем евангельской чистоты, красоты, мудрости и веры!
Поэтичность души присуща не только тем, кто пишет стихи. Также некоторые произведения в прозе по сути своей высокопоэтичны и музыкальны. Это можно отнести и к немалому количеству святоотеческих творений, проникнутых благодатным Духом святости. Поэтический дар — это дар Божий. К сожалению, некоторые ревностные защитники духовной жизни низводят поэзию до степени словесного ремесленничества, считая поэтическое занятие чуть ли не греховным делом. Это несправедливо и больно слышать. А ведь многие из числа прославленных святых не только не отвергали поэзию, но любили ее, были прекрасными ценителями ее красоты (вспомним хотя бы поэтическое послание св. Филарета, митрополита Московского А. С. Пушкину), сами сочиняли духовные стихи, гимны, оды, песнопения. Поэтическим даром обладали святитель Григорий Богослов, св. Иоанн Дамаскин, св. Симеон Новый Богослов, епископ Иоанн Сан-Францисский (Шаховской) и многие другие Святые Отцы и подвижники благочестия.
Истиной поэзии сегодня, к сожалению, рождается немного. Нравственная деградация и духовная немощь современного человека отражаются в крайне скудных поэтических дарованиях. Зато трезвонит во всю рифмованная замусоренная тарабарщина, процветает антипоэзия, сущая дьявольщина, лукавый сумбур, осатанелое развращение и изощрение падшего разума. Поиск новых (внешних) технических приемов, безудержная эквилибристика и псевдоноваторство, а также механическое бессердечное клише-сочинительство наводнили поэтические современные рубрики, объем которых и интерес к которым, впрочем, в теперешней все более меркантильной жизни невелик.
Слово способно материализоваться и дематериализоваться. Если сочинитель — от Бога и пишет от избытка любви в сердце, его сочинения излучают, подобно солнцу, лучи света правды и тепла, трогают душу, сообщают ей возвышенные и чистые небесные поэтические чувства и откровения, передают творческий заряд вдохновения, восторга, благоговения, радости (или духовной печали).
Настоящая поэзия чиста, легкокрыла, утонченна, изящна, влечет душу к прекрасному; она от Бога, от Его святых логосов — энергий, от Ангелов Света (поэтическая муза — есть не что иное, как светлый Ангел, вдохновляющий избранника Божия на прекрасные Божественные строки). Антипоэзия — от падших духов с их неудержимой фантазией, гордыней, тщеславием, лукавством и прочими страстями. Настоящий поэт органически поэтичен. У Пушкина выплескивается стих, а у иных поэтов вымучивается, и то лишь от ума, а не из души и сердца.
Истинная поэзия — это гармония звуков и рифм, стройность мелодии, завершенность идеи, что обуславливают чудо: рождение прекрасного. Знаменитый русский литературный критик Н. Н. Страхов называл 3 свойства, присущие истинному поэту и доказывающие подлинное поэтическое дарование: первое — мысль не тянется, не расплывается, второе — звучность стиха, третье — своеобразие стиха, свой звук, своя манера и плавность. В. А. Жуковский подчеркивал Божественное назначение поэзии («Поэзия есть Бог в святых мечтах земли», «Поэзия небесной религии сестра земная»).
В одном из своих поздних стихотворений Яков Полонский пишет:
Жизнь без Христа — случайный сон,
Блажен, кому дано два слуха, —
Кто и церковный слышит звон,
И слышит вещий голос Духа.
Глубокие мысли о поэзии находим у И. С. Тургенева и Н. В. Гоголя. Первый писал: «В поэте, как в полном выразителе народной сути, сливаются два основных начала: начало восприимчивости и начало самодеятельности, женское и мужское начало...»1Тургенев, кстати, лучших поэтов России справедливо ставил в ранг национальных, а не народных («выставлять лозунг народности в художестве, поэзии, литературе свойственно только слабым, еще не созревшим или же находящимся в порабощенном, угнетенном состоянии»)2. Н. В. Гоголь обращал внимание на особый лиризм русских поэтов. Этот лиризм близок к библейскому, он отсутствует у поэтов других наций, его обуславливают два великих предмета: Россия и Царь. При одном лишь имени «Россия» у русского поэта просветляется взор. А благодаря Царю «поэзия наша, уже со времен Ломоносова и Державина, получила какое-то величественно-царственное выражение»3. Царственные гимны наших поэтов поражали и удивляли иностранцев своей красотой и возвышенностью.
Поэт (от Бога) и в жизни поэт, чем бы он ни занимался. Пушкин и в светской жизни был Пушкиным, его органическая поэтичность не расщеплялась и не низводила его до уровня мещанской прозы. Напротив, мирская жизнь освещалась, поэтизировалась им, о чем свидетельствуют современники поэта в своих воспоминаниях. Трагедия всякого поэта, несущего в душе Божественные звуки Духа горней Любви, в столкновении его с миром сим, где правит князь тьмы, а большинство из живущих служат более мамоне. Истинный поэт как бы не от мира сего, хотя вынужден существовать в нем, подчиняться его законам, инструкциям, вкусам, моде, капризам. Небесное парение души омрачается смрадом социальных заказов, бездарной цензурой, экономическими, издательскими проблемами, бытовой суетой и проч.
Настоящая поэзия целебна. Но так же, как и лекарства, ее надо строго дозировать и пользоваться осмотрительно, с духовным разумением.
Более всего поэзия, пожалуй, близка к молитве. Если молитва есть не что иное, как дерзновение человека (твари) на беседу с Богом (Творцом), то поэзия — слышание душой и сердцем Божественной красоты и великолепия; созвучие тончайших человеческих ощущений с небесной гармонией и в то же время воплощение тоски и плача падшего человеческого естества (находящегося в плену у времени, болезни, смерти, удушливого зла и одержимости страстями) по потерянному раю.
Поэзия — почти всегда звучащая тайна, и покров таинственности должен быть строго храним. Нельзя дотрагиваться до поэзии (как и до всякой святыни) без чувства благоговения и трепета. Поэтический дар (или даже только способность), как и все иные врожденные задатки у человека, нуждается в благоговейном развитии, окормлении, становлении, подпитке. Очень важна правильная эволюция, а это неотделимо от духовного развития человека. В принципе, несмотря на множество разновидностей, есть лишь два пути для человека: спасения и погибели.
С каждого поэта спросится об умножении его поэтического таланта и верном пользовании им. И горе тому, кто зарыл его в землю. Знаменитые евангельские слова об ответственности за данный талант к поэту имеют самое прямое отношение.
Многовиден и поистине необъятен поэтический мир. Но мучит сегодня поэтическая жажда тех, кто не утратил способность слышать красоту слова. Томятся они и тоскуют по глаголам живым и светлым, исходящим от избытка любви в сердце, от души, молящейся и верующей, чуткой и постигающей. Возродись, поэзия российская, сложи песнь новую, выстраданную, омытую слезами покаяния и скорби многострадального народа. Пусть ее услышат и насытятся души наши, и исцелятся от поразившей проказы нашего больного времени!
И в заключение всего несколько выдержек из прекрасных слов о поэзии епископа Сан-Францисского Иоанна (Шаховского):
«Поэзия есть искание и нахождение высшей жизни, доступной человеку».
«Поэзия есть тихое чудо, возникающее в глубине истинного поэта и истинного читателя».
«Поэт “милостью Божией” имеет власть превращать воду человеческих слов в вино, а это вино обращать в кровь Слова. Таково высшее назначение поэзии, ее смысл евхаристический. Поэзия возвращает человека к началу вещей».
«Поэзия по-новому открывает слова, вскрывает их, встречает их уже в новом мире».
«Она есть перископ, выдвинутый из этого мира, рентген и радар, лазерный луч, тончайшая и острейшая стрела духа, проходящая все предметы мира, не убивая их, а оживляя».
1 Тургенев И. С. Полн. собр. соч. в 15-ти т. — М.; Л.: Наука. Т. 15. С. 76.
2 Тургенев И. С. Указ. соч. С. 69.
3 Гоголь Н. В. Духовная проза — «Отчий дом». М., 2001. С. 75.
