«Циклон в полях, метель в крови...»

* * *

                                           С.
Там, за стеклом, снега, снега.
И Петербург все ближе, ближе.
Ночных просторов жемчуга
Стальной иглою поезд нижет.

Искрит качание равнин
Под такт качаниям вагона.
«Одна ты там... тут я один...» —
Гремит на стыках перегона.
 
Разбит, разрыт, разворошён,
Лицом в стекло, лицом в метели.
А там безвидный белый сон,
Остылые полей постели.
 
А там забытое для всех,
Ничье томленье и сомненье.
И мой порыв или побег —
Судьбой смешное возмущенье,
 
Попытка тысячам причин
Предать в последствиях законность.
«Ты там одна ... я тут один...» —
Твердит стальная многотонность.

 

Стыкуя временной раскат,
Стучат колеса в искрах пыли.
«...а снегопад — как звездопад...»
Ожгли слова. И осветили.
 
Деревьев разреженный ряд
Прозрачным гребешком в тумане.
А снегопад — как звездопад! —
В нем невозможно без желаний!
 
Как невозможно без любви
В ночном раскачанном вагоне:
Циклон в полях, метель в крови,
Судьба в разгоне и возгоне.
 
Там, за стеклом, поля летят.
Метется белая пустыня.
На стыках скоростной набат:
«А снегопад — как звездопад!
А снегопад — как звездопад...»
И эхом, эхом твое имя.

 

* * *

Мы сдвинем города
И сядем рядом.
Косматая звезда
Увязнет садом.
 
В сплетении ветвей
Забьет лучами.
Ладонь твоя в моей
Сожмет печали.
 
Смещая русла рек,
Хребты сминая,
Вернется беглый век
К исходу рая.
 
Где росный вертоград
На сонном склоне,
Безмолвный звездопад,
Ладонь к ладони,
 
Где помнят все всегда
Не осуждая...
Мы сдвинем города —
К порогу рая.

 

* * *

Я тебе расскажу, — ты лишь слушай! —
Расскажу о пожарах в снегах,
О восторгом опоенных душах,
Что кружат в грозовых облаках.
 
Я тебе расскажу, — ты доверься!
Про великий и малый миры,
Про Стожар и Чигирь, про медведиц,
Про хозяйки подводной дары.
 
Ты доверься и слушай, и слушай:
В той дали, где я жил без тебя,
По границам меж хлябью и сушей
Лебединые девы трубят.
 
Реки там не познали пределов,
И ветрам заграждения нет.
Люди искренни, мысли их смелы...
Там закат зажигает рассвет.
 
В ковыли оседают курганы,
Древних воев и полубогов.
И таятся во льдах караваны,
С закаспийских зайдя берегов.
 
Бивни мамонтов сломанным лесом
Стелют гати бескрайних болот...
Ты послушай меня, ты доверься —
То тебя мое время зовет.

 

ИЗ ПОЛКУ ИГОРЕВА

Встали плотно плечом в плечо.
За спиной догорает небо.
Разве ж кто-то под смертью не был?
Встали плотно плечом в плечо.
 
Долгий выдох и острый прищур.
Ожидания пепельный ветер.
Будет сход дерзновенен и светел.
Долгий выдох и острый прищур.
 
Будет бой как довременный пир.
С босым волком кобель угрызется.
С яра-тура руда изольется.
Будет бой как довременный пир.
 
Нет нужды ничего объяснять.
Стали плотно, прищур и выдох.
Равнославны в живых и убитых.
Нет нужды ничего объяснять.
 
За шеломом родная земля.
За спиной догорает небо.
Мы не ради казны или хлеба —
За шеломом родная земля.
Разве ж кто-то под смертью не был?

 

* * *

Вострубили ангелы зарю...
Я уже почти что не тоскую.
О судьбе ухмыльно говорю,
Оценяя прошлое всухую.
 
Я уже опять почти герой
И вот-вот начну дарить советом.
Только вспыхнет солнце над горой,
Облучит мой мир теплом и светом,
 
Только шелохнутся тополя,
Заискрятся на реке разводы,
Выстелет земля свои поля
Ветреным любезностям свободы —
 
Уж готов и петь, и хохотать,
Задираться, городить, мозолить —
За что в детстве поддавала мать,
Я готов теперь себе позволить.
 
Хватит вялых и невещих снов,
Время явность обрести руками.
Разнотравье разноцветных слов
Заплетя сонетными венками,
Разрумянить рифмами девиц.
Осадив трибуна пред толпою,
Усладиться смутой важных лиц...
 
Да сбежать болотною тропою
Упражняться в хороводье птиц
Ангельской заутренней трубою.

 

* * *

По болоту ржавыми ручьями
Собиралось озеро кривое.
В нем зеркально небо отражалось,
Небо черное, где облака из крови.
Там жила-была одна царевна,
Не мигая, в облака смотрела,
 
Все смотрела: не летит ли стрелка
Легкая, да вострая, да с перьем,
Не несет ли скорую свободу
На пиры, на танцы да забавы
Пред глазами милого Ванюши...
 
Но летели только самолеты,
Где-то, где-то поезда стучали,
Да охотники палили порох.
Видно, нет царевичей на свете,
Чтобы чудо в мире совершилось,
Чудо-чудное — любовь как жертва.

 

ПЕРЕЗВОН

Где-то там — там — там —
За далекой горой,
Стоит храм — храм — храм
По-над смуглой рекой.
Там — храм,
Храм — там.
Высоко... Далеко...
 
Там, где солнце осело в пыли,
Туго рожь васильки оплели,
Кружат пчелы в тяжелом меду,
Родники пузырятся в пруду,
Вечер пьян облаками огня
Без меня.
 
Где-то там — там — там —
За далекой горой...
 
Знал я, знал мокрый лес и стога,
Где шиповник хранит берега,
Где царь-рыба в кочарах лежит,
Стрекоза над кувшинкой дрожит...
Вечер пьян облаками огня
От меня...
 
Стоит храм — храм — храм —
По-над смуглой рекой...
 
Все стремительней годы в глазах.
За беспамятство прячется страх.
Зацепившись, держусь за покой,
И уже каждый день дорогой.
В каждый вечер все меньше огня
Для меня.
 
Где-то там — там — там —
За далекой горой,
Стоит храм — храм — храм
По-над смуглой рекой.
Там — храм,
Храм — там.
Высоко...
Далеко...

 

ОСИНОВАЯ КУПИНА

Ах, года вы мои золотые!
Вам цена — прокипевшая кровь.
По осенним ландшафтам России
Я вернуться пытаюсь вновь.
 
Узнаю, и как будто бы заново
Проживаю былые пути:
Перелесок под взорванным заревом,
Выгибаемый ветром, гудит,
 
Поле мокрое, холм скособоченный,
Над гумном ожерелье ворон.
На коньке пастушок озабоченно
Объезжает разбитый загон...
 
Так в точь я — в мелкий дождик еланями
Собирав одичавших телят,
В негорячем осиновом пламени
Услыхал, как мечты говорят.
 
Повело, понесло, позаснежило
В расцарапанных в зиму полях...
Я живым пронесен был по нежили,
Чтобы мир не ценился в рублях.
 
Чтобы платой за всё — только алая
В сизых мшаниках осыпь осин.
И чтоб золото запоздалое
Уступало богатству седин.
 
Чтоб сродниться не с опрометчиво
Закопавшим таланты рабом,
А с таким же, предсмертьем освеченным,
Говорившим со мною кустом.
 
Перед робким октябрьским пламенем
Я стоял не снимая сапог...
Неужели опять то же знаменье?
Тот же мокрый насквозь пастушок?!
 
Он коня понужает коленами,
Он замерз, и устал, и сердит.
Только я уже знаю наверное:
Перед ним тихо ангел летит.
 
И когда пастушок вдруг очутится
За оградой хозяйских забот,
Пусть ему тоже, тоже почудится,
И пусть шепот листвы позовет.
 
Позовет в города отдаленные,
Там, где люди красивы как сон...
Я здесь вновь, чтобы было позволено
Быть зарытым под этим кустом.
 
Чтоб под палой листвой отсырелою
Раствориться в отчизну свою.
Где, сойдясь, пастухи поседелые
Отслужили б по мне литию.