* * *
Памяти Ю. М. Шестакова
Был Шестаков
представлен мне по-свойски:
Мол, вот поэт
из северной столицы.
Он наш земляк,
он родом — богословский.
Что ж, я таким знакомством
рад гордиться!
Но чужд был он
каких-либо отличий,
И питерского
был лишен он лоску,
И вскоре я забыл,
что он — «столичный»,
Мы через день
свои с ним были в доску.
Но был союз наш с ним
недолговечен —
Мой друг ушел,
откуда нет возврата.
И понял я,
что в дружбе чем беспечней,
Тем друга ощутимее утрата.
А те, кто знал его,
теперь о нем толкуют
И сходятся
во мнении едином:
Он верил в Русь,
любил ее, святую,
И был России
преданным он сыном.
НА ПРОХОРОВСКОМ ПОЛЕ
К 70-летию танкового сражения под Прохоровкой
1
Я тебя не неволю
Разбирать по слогам,
Ты прочти мою долю
По глубоким снегам,
По трескучим морозам,
Завыванью пурги,
По болотистым тропам
Якутинской тайги.
Я тебя не неволю
Детства память дробить,
Мне досталось на долю
«Безотцовщиной» слыть.
Но отцовской победой
Был я горд, как своей...
Прах его заповедан
Мне с российских полей.
2
Прохоровское поле!
Прохоровское поле!
Гордость России и боль россиян!
Сколько полегло их
На Прохоровском поле,
В славе посмертной навек воссияв!
Вызолотилось звонницей
Прохоровское поле.
Колокол по павшим скорбит и скорбит...
Мать наша — Заступница,
Утоли наше горе!
Сохрани только память
о тех, кто тут «спит».
3
Вспахан клин, и дышится раздольем.
Брошены в землицу семена.
Тишина над Прохоровским полем,
Тишина.
Только — песня жаворонка в небе,
Да гудит в траве шмелиный рой.
Будто бы он вовсе здесь и не был
Этот бой.
Но лишь гром над Прохоровским полем
Громыхнет предвестником дождей,
Содрогнется поле вдруг от боли
Прошлых дней.
В майский день
Я не помню, не помню войны той начала,
Как отец уходил и как мать провожала,
Как потом «похоронка» пришла моей маме,
Я не помню, не помню — не вышел годами.
Только помню стук бешеный в раму и — следом —
Крик соседки в окошко: «Победа!», «Победа!».
Майский день разгорался. И было нас трое.
Горько плакала мама, обняв нас с сестрою.
* * *
Смотрю на живых ветеранов:
В награду ль им жизнь эта долгая?
Иль то — боевое задание
От самого «Верховного» —
Служить чтобы напоминанием
Потомкам о мужестве павших?
Смотрю на живых ветеранов:
Их боевые награды
Уже их к земле пригибают.
Но слава — все выше возносит...
А я куплю велосипед
Пускай твердят:
«Спасенья нет!»
Что мир — в греховной бездне.
А я куплю велосипед
И буду ездить.
И будут мне все беды — нуль.
И прочь уйдут печали.
Сиди себе, держись за руль,
Крути педали.
То меж хлебов, то меж цветов
То полем, а то лугом,
Средь хора птичьих голосов
Я — с моим другом.
Шмыгнет ли суслик меж колес,
Вспорхнет ли куропатка,
Душе томительно до слез
И сердцу — сладко.
И что гроза, и что мне зной —
Качу себе — кочую.
И, может, где-то под скирдой
Я заночую.
И буду счастлив я вполне
Дождаться ночи поздней
И долго, лежа на спине,
Смотреть на звезды.
А если очень повезет,
То в метре или ближе
Звезда, сгорая, упадет,
И я — увижу.
Так пусть твердят:
«Спасенья нет!»
Что мир — в греховной бездне.
А я куплю велосипед
И буду ездить.
«Я помню улыбку матери...»
Я помню улыбку матери —
Я был молодой и сильный, —
Она на меня смотрела,
В ней столько было надежды!
Я помню глаза любимой,
Как звонко она хохотала!
И так безутешно рыдала,
Когда я ее покинул.
Друзей своих старых помню.
Из них уже многих нету...
Любви их ко мне — незаслуженной —
Ищу теперь оправдание.
* * *
На осеннем ветру
Горячил свою кровь, как на битву.
Тесен отчий был край —
я в леса уходил и в поля.
Так хотелось любить!..
А потом уходил я в молитву...
Отзвучал благовест.
И теперь ухожу я — в себя.
МОЛЬБА
Живу я под вечным небом,
И светит мне вечное солнце,
И верю я в то, что вечна
Земля, на которой живу,
Что будут мои потомки
Над чистым склоняться колодцем,
И пить родниковую влагу,
И падать устало в траву.
Но если не вечно солнце!
Но если и вправду небо
Свернется обугленным свитком
И звезды на землю падут...
Прости им, прости, о, Боже!..
Потомкам моим, что не был
Я сыном тебе послушным,
Приблизив Твой Страшный Суд!
* * *
Поздно просить у судьбы вдохновения:
Голос не тот, да и силы не те.
Все ж допою, допою, тем не менее,
Песню свою на последней версте.
Песня моя! Моя вера горячая.
Поздно играть мне с тобой в поддавки.
Поздно теперь уже переиначивать
То, что писалось мне с легкой руки.
Ветры вовсю зашумят над широтами,
Дали осенние вновь позовут...
Поздно!
Глухими таежными тропами
Уж не проляжет мой новый маршрут.
Волны забьются в веселии яростном.
Что ли и мне — загадать на «орла»?
Поздно!
Без весел,
с изломанным парусом
К пристани лодка моя подплыла.
В ПОЛЕ
Синее небо. Поле зеленое.
Ветер — сам-друг с колосящейся нивою.
На проводах — две кукушки влюбленные.
Он и она. И, наверно, — счастливые.
Колос — в томленьи поры созревающей —
Полон предчувствий грядущего таинства.
Коршун, неспешно круги нарезающий,—
Выше и выше и полон достоинства.
Белые облачки — агнцы небесные,
В синем просторе смиренно плывущие.
Поле зеленое, синь поднебесная...
Я, одиноко по полю идущий.