Смысл одиночества

СМЫСЛ ОДИНОЧЕСТВА

...Молчать, не слыша вечных слов,
Забыв отечество и отчество,
Как средь столбов без проводов,
В глуши земного одиночества.
 
Молчать, не слыша слов живых,
Молчать, забыв навек отчаянье,
И вырваться из бездн глухих
На голос Божьего молчания...

 

ПЕРВОРОДСТВО

В необоримой круговерти
Душа, как облако в крови, —
Моя живая тайна смерти —
И тайна вечная любви.
Расчислен морок отражений,
Но в первородстве неземном
Мой свет, мой сон преображенья
Был до меня предвечным сном.
Все это сгинуло со мною
Навеки в черной лунь-пыли,
Когда Земля была Луною,
Когда никто не знал Земли.
Пространство свернуто движеньем,
Пространство сгинуло во мгле.
Но сон, но свет Преображенья
В пылинке лунной на Земле.

 

ДРЕВО ЖИЗНИ

Я слышу на девятом этаже —
О чем-то шепчет дерево душе.
Оно со страхом смотрит в высоту,
Где молнии сгорают на лету.
Все ниже, все темнее небосвод —
И молния в вершину древа бьет.
Поток огня, пронзая ствол живой,
В земле клокочет плотью грозовой.
Дрожит Земля — и корни тяжело
Вбирают смертоносное тепло.
И древо жизни, полное огня,
С высот незримых смотрит на меня.
И я без страха в неземном краю
В час грозовой под деревом стою.

 

ЗА ПРЕДЕЛОМ

Вспыхнул стог в темном поле, и душа на пределе, —
И не ведаешь воли, и не ведаешь цели.
 
Темен жребий Отчизны в торжестве круговерти,
И предчувствие жизни, как предчувствие смерти.
 
И душа вместе с телом на обрыве дыханья,
Будто все за пределом, за пределом сознанья.
 
За пределом незримым только воля Господня!
И летит стылым дымом в небо стог прошлогодний.
 
И предчувствие смерти, как предчувствие жизни, —
И в земной круговерти, и в небесной Отчизне.
 
Нет нигде человека без Божественной воли.
На околице века вспыхнул стог в темном поле...

 

* * *

Не ведаю: где нынче быль и небыль.
Стою во тьме у замерших ракит.
Снежинкою с невидимого неба —
В огонь времен душа моя летит.
 
А время — в бесконечном невозможном,
И время до рождения — во мне...
Но жизнь-снежинка на ладони Божьей
Не тает в грозно-яростном огне.

 

ГРЯДУЩЕЕ

Столб огня в неземной вышине
Над грядущим провалом времен.
Я грядущее вижу во сне,
Но, очнувшись, не помню свой сон.
 
И, очнувшись, молчу, не дыша,
Как в забвенье бессрочном, молчу...
Вспоминаю, что жизнь не прошла,
И грядущее знать не хочу.
 
И омыта душа, а не плоть
Ледяною святою водой,
И Грядущее знает Господь, —
И Грядущее вечно со мной...

 

ДЫМ

Стынет в окнах темный вечер.
Жарко в доме молодым.
И летит снегам навстречу
Теплой тенью черный дым.
Это все когда-то было!
Это все еще в душе,
Как забытая могила
За церквушкой у шоссе.
Это все навек со мною:
Дым и снег, — и злая весть.
Это все еще земное,
Но уже почти не здесь.
Слишком долог снежный вечер,
Слишком скоро стал седым.
Но летит снегам навстречу,
Словно ворон вечный дым.

 

СИОНСКИЙ МОТИВ

                       При реках Вавилона — там сидели мы и плакали,
                       когда вспоминали о Сионе.
                       Дочь Вавилона, опустошительница!
                       Блажен, кто воздаст тебе за то, что ты сделала нам!
                       Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень!
                                                                          Псалтырь, 136 Псалом Давида
На реках Вавилона, вдали от гор и моря,
Как вербы над песками, звенели арфы горя.
 
Звенели арфы горя, сияли в реках Луны,
И слезы орошали немолкнущие струны.
 
В дыму над облаками светились в росах розы,
И реки Вавилона смывали в море слезы.
 
Но сатана бесстрастно карал врагов Сиона,
И разбивал младенцев о камни Вавилона.
 
Рыдали арфы горя. Темнели в реках Луны.
И слезы высыхали на поседевших струнах.
 
Но сладок дым свободы. Смолкали арфы-вербы.
И осыпались розы на прах Сиона с неба.
 
И все опять сойдется в последней тайне века —
Вдали от гор и моря на Вавилонских реках...

 

КЛАССИЧЕСКОЕ

Я бы мог, наверно, жить иначе.
Будто лед, кремнистый путь блестит.
Не жалею, не зову, не плачу —
И звезда с звездою говорит.
Где-то жизнь... А здесь совсем другое.
И слова пустые давят грудь:
«Уж не жду от жизни ничего я —
И не жаль мне прошлого ничуть».
Где-то жизнь... А здесь дыра сквозная.
Да звезда над домом ледяным
И никто души своей не знает, —
Все пройдет, как с белых яблонь дым.
Но летит на Север солнце Юга,
Но, как прежде, полон сад Луной.
Мы еще откроемся друг другу
В этой жизни, а потом в иной.
Эта жизнь без нас не повторится,
И любовь избудет вечный страх.
И Луна навеки раздвоится
В океанских черных зеркалах.
Я бы мог, наверно, жить иначе,
Но никто меня не повторит.
Не жалею, не зову, не плачу, —
Пусть звезда с звездою говорит.

 

* * *

Я знать не знаю — где со мною
Рассталась молодость моя?
И полнит душу пустотою
Химера инобытия.
И глохнет в бездне гром победный,
И глохнут родники в реке,
А я у Бога вновь — последний
И первый — в суетном грехе.
Но жизнь свою не осуждаю,
И в гуле уходящих лет
Как бы трамвая ожидаю
Там, где давно трамвая нет.
Поет с летящим мирозданьем
Моя серебряная нить...
Но жить не страшно ожиданьем,
Страшней неожиданьем жить...

 

В ЕДИНОМ МИРЕ

                         1

Вдруг кажется, что зло не превозмочь,
И сгинуло бессмертье в бесконечном.
Но свет рождает неземная ночь,
И, слава Богу, эта ночь не вечна.

                         2

Вдруг кажется: не эта жизнь прошла!
Вдруг кажется: нет смысла в невозможном.
Но вечен свет, как Божия душа,
Но вечен свет, он дышит Духом Божьим.

                        3

И вновь Господь дает любовь сполна,
Намного больше, чем мы жаждем сами...
И ничего, что ночь еще темна,
Что пустота за нами — и пред нами...