Мальчишка с того перекрестка...

(Статья была написана к 60-летию Анатолия Аврутина, опубликована в № 1 за 2009 год журнала «Родная Ладога).

Мы с Анатолием Аврутиным родились в Минске, жили у Товарной станции, в Автодоровском переулке, что возле старого здания железнодорожной больницы.

Наши отцы — железнодорожники. У Анатолия — инженер, некогда главный механик вагонного депо. Мой был мастером производственного обучения железнодорожного училища № 3.

Помню, отец говорил: «Мы живем среди рабочей аристократии — железнодорожников».

Я думаю, аристократичность жителей нашего района проявлялась прежде всего в святом отношении к труду. Здесь наиболее ценили правду и старались жить по совести.

В нашем минском детстве мы имели возможность делать все, что пожелает душа. Рядом — вечно живая, натруженная Товарная станция. Здесь же паровозное и вагонное депо, между ними — большой поворотный круг. На него въезжают паровозы, и круг разворачивает их в любом направлении. При своем движении он негромко, но внушительно позванивает — привлекает внимание: знайте, я делаю большую и трудную работу — помогаю людям и паровозам выбрать необходимый путь. (Один из своих поэтических сборников Аврутин так и назовет «Поворотный круг»).

За Товарной станцией, если подняться на откос, — Минский аэропорт, а возле него — футбольное поле, где по вечерам кипят страсти игроков и болельщиков…

Когда тебе 14–16 лет, ты не особенно замечаешь тех, кто на восемь лет младше тебя. Но Толик Аврутин был заметен прежде всего какой-то особенной внимательностью при разговоре и почти что недетской сдержанностью.

Однажды, когда я уже проживал в Ленинграде, ко мне приехала моя сестра Валентина. И спросила:

— Ты помнишь Толика Аврутина? Что жил в соседнем доме напротив?

— Да, с мамой за ручку ходил…

— Представь себе, он пишет стихи. Я слышала, как их читали по радио.

Позже, через годы, в своем исповедальном романе «Открытый ринг» я напишу: «Иду по Чыгуначнай. За железнодорожным училищем — огромное здание. За этим зданием — два трехэтажных кирпичных дома. Кажется, в одном из них живет с родителями Толик Аврутин с нашего переулка. Сестра говорила, что он пишет стихи. Пишет ли?..»

А в прошлом году, летом, ко мне пришел Глеб Горбовский. Я достал книгу лирики Анатолия Аврутина «Золоченая бездна», изданную в нашем питерском издательстве «Дума», и прочитал:

Стирали на Грушевке бабы,
Подолы чуток подоткнув.
Водою осенней, озяблой
Смывали с одежки войну.
 
Из грубой, дощатой колонки,
Устроенной возле моста,
Прерывистой ниточкой тонкой
В корыта струилась вода.
 
От взглядов работу не пряча
И лишь проклиная ее,
Стирали обноски ребячьи
Да мелкое что-то свое…
 
И дружно глазами тоскуя,
Глядели сквозь влажную даль
На ту, что рубаху мужскую
В тугую крутила спираль…

Глеб несколько мгновений смотрел в окно и вдруг сказал:

— Ваня, последние четыре строчки написал гений!

Вот такой отклик мэтра питерской поэзии, одного из крупнейших поэтов современности. И не только его. Сейчас о творчестве Анатолия Аврутина говорят и пишут многие. Только за последнее время в различных минских, петербургских и московских изданиях вышел ряд статей на эту тему. Назову некоторые из них: газеты «Литаратура и мастацтва» (Минск), «Литературный Петербург», «Российский писатель», «Литературная газета» (Москва), журналы «Нева», «Неман», «Звезда», «Беларусская думка» «Балтика»… И пишут как об одном из наиболее талантливых русских поэтов, проживающих вне России — может быть, самом талантливом. Да и авторы, пишущие о нем, сами немало сделали в литературе. Как например, известный петербургский поэт, прозаик и публицист Лев Куклин (ныне покойный) и талантливая поэтесса и критик Валентина Ефимовская, поэт, публицист Валентина Поликанина и прозаик Николай Коняев, литературовед, критик Алесь Мартинович и академик Владимир Гниломедов.

Что же отличает стихи Анатолия Аврутина? Прежде всего, правдописание и отсутствие позы (помните недетскую сдержанность?). Его лучшие стихотворения сродни лермонтовским, где ничего лишнего, случайного, где каждая строка, каждое слово обеспечены мыслью и чувством:

Да было ли?
Стекло звенело тонко;
Я слушал, очарован и влюблен,
Как ты шептала:
«Не хочу ребенка…
Ведь хоть немного, нас разделит он».
 
Мне тридцать лет.
Морщины огрубели.
Курю. Не спится…
Полуночный час.
Кудрявый мальчик
Плачет в колыбели,
И только он соединяет нас.

Стихи Анатолия Аврутина современны и всегда содержательны. В своем большинстве грустные и даже скорбные, что всегда присуще большой поэзии. Но нет-нет да и осветит их лучик улыбки — мимолетный и совершенно осмысленный:

Нет свидетельства. Нет… Не выдано.
Хоть был мысли полет высок.
Мир не знает, кто первым выдумал
Звонкогрудое колесо.
Покатилось оно отчаянно
Через бури, через снега
И на обод свой нескончаемый
Все наматывает века,
Все дороги торит с усердием,
И не видно конца пути…
Мне б не славы и не бессмертия —
Колесо бы изобрести!

Поэт всю свою жизнь, с рождения, живет в Минске. Выпускник истфака Белорусского государственного университета, он пишет по-русски, но мог бы вполне — и по-белорусски. И подтверждением тому — умное, глубокое стихотворение, которое он написал сразу на двух языках:

…Трудно? Трудно! Но я держусь,
Хоть круты и неверны спуски.
Ты прабач мяне, Беларусь,
Але я гавару па-руску.
О себе говорю… Иных
Занимают свои печали.
Я не бачу сваёй вины
У тым, што мову не захавали…

В этих столь необычно написанных стихах чувствуется и понимание автором проблемы сохранения «беларускай мовы», и констатация факта, что служить своему Отечеству можно, владея любым словом, не только белорусским. Хотя лично мне было бы понятнее, ближе, если бы поэт написал:

Але бачу й сваю вину
У тым, што мову не захавали…

Так было бы проникновеннее, а значит, и поэтичнее…

Как культурный человек, А. Аврутин, живя в Беларуси, знает белорусский язык. Я в этом убедился и по его стихам, и по переводам, и по интервью, которое он дал одной из радиостанций на чистейшем белорусском языке. А что касается поэтической речи, то не столько поэт, сколько сама речь избирает своего выразителя. И яркий тому пример — Джозеф Конрад: будучи поляком, родившимся на Украине, он в двадцатилетнем возрасте попал в Англию, не зная ни слова по-английски. Однако это не помешало ему стать одним из крупнейших английских писателей.

И все же, все же…

Понимаешь, что поэт случайно не произнес бы такое ответственное слово, как «вина». А если произнес, то, несомненно, задумывался — виновен или нет. Что там! Конечно, не виновен. Ведь мы с ним жили у Товарной станции, где все говорили и думали только по-русски. Где в моей школе единственная учительница белорусского языка — говорила по-белорусски. И то лишь на уроках. А после уроков — как все, по-русски. Многие уже давно с этим свыклись. Да, живем в Беларуси, и наше право — говорить на «удобном» для нас языке. Тем более, что находятся люди, которые с необычайной легкостью утверждают, будто белорусский язык — некрасивый, неправильный. (Заметим, что «правильного» языка не бывает, «правильный» язык — это мертвый язык. Это эсперанто).

При этом забывается, не учитывается, что дело не столько в том, как говорить, сколько в том, кто говорит. Каждому из нас будет близок, понятен и люб язык матери — белоруска она, француженка или итальянка — когда она разговаривает с дочерью или сыном. И омерзителен белорусский, французский или итальянский, если на нем разговаривает бандит.

Когда мы говорим «язык», «мова», подразумеваем «народ». Значит, беречь мову — это беречь народ. Вспомним, что когда-то в Европе жила большая группа западных славян. Но утрата ими языка привела к тому, что они были тут же ассимилированы немцами и венграми. И перестали существовать как народ.

В Законе Франции от 1994 года, в статье первой, читаем: «Являющийся государственным языком Республики в соответствии с Конституцией, французский язык представляет собой основной элемент исторического лица и наследия Франции. Он служит языком образования, работы, обменов и услуг в государстве…»

То же самое, только еще с большей ответственностью, можно сказать о белорусском языке.

…Такое вот длинное отступление, но, кажется, сам поэт дал для этого повод.

Возвращаясь к поэзии, подчеркну, что мне по душе сюжетные стихи, вероятно, наиболее трудные для написания, требующие острого мышления и глубокого понимания:

В сорок пятом
Сапожнику трудно жилось:
Много в доме голодных
И мало работы –
Рваный детский сандалик
Зашить наискось
Да подклеить разбитые
Женские боты.
А мужское
Чинил он бесплатно,
«За так»,
Если редкий клиент
На верстак его старый
Ставил пахнущий порохом
Грубый башмак
Иль кирзовый сапог,
Не имеющий пары.

Что это? Да ведь это же в коротком стихотворении — целая повесть, человеческая судьба! Я бы назвал эти стихи народными (есть же народные песни!). Их как будто никто отдельный не сочинял, а сочинил Народ. Такое же стихотворение «Грушевка», приведенное выше.

Разумеется, в творчестве Анатолия Аврутина есть и промахи, и спорные строчки — у кого их нет?! Но в целом мы встречаемся с явлением подлинной поэзии, которая способна пробуждать, удивлять читателя и быть школой для поэтов, чье творчество еще только на пути к совершенству.

Анатолию Аврутину многое дано. У него есть мама, отец, два сына и понимающая жена, кстати, тоже инженер-железнодорожник. И еще — добрая и строгая родина — Беларусь. И соглашаешься с каждым словом поэта, когда он говорит:

Эта мудрость веками завещана
И правдива который уж век:
«Посмотрите, какая с ним женщина,
И поймете, какой человек…»
 
Суть одна. В нас ничто не меняется,
Только взгляд из-под сумрачных век.
Посмотрите, кому поклоняется,
И поймете, какой человек.
 
А когда все дороженьки пройдены,
Все что мог сотворил и изрек,
Посмотрите, что сделал для Родины,
И поймете, какой человек.