Китаеведение - наука точная

к выходу в свет собрания трудов академика В. С. Мясникова «Кастальский ключ китаеведа»1

Выход в свет семитомного собрания трудов академика Владимира Степановича Мясникова — заметное событие в отечественной науке.

Имя историка-востоковеда В. С. Мясникова и его научные исследования хорошо известны в России, Китае и других странах. Многие отечественные китаисты, историки, международники, дипломаты считают Владимира Степановича своим наставником и гордятся этим. Он — постоянный участник международных и всероссийских научных конференций и симпозиумов, его доклады всегда вызывают неподдельный интерес и внимание слушателей. И если в программе конференции присутствует выступление академика В. С. Мясникова, все участники стараются заранее занять места в аудитории, чтобы его послушать.

В данный семитомник, увидевший свет в издательстве «Наука», включены практически все основные работы этого автора (книги, статьи, доклады, интервью, материалы аналитического и рецензионного характера), написанные на протяжении его долгой научной биографии. Они сгруппированы тематически и разделены по семи томам. Некоторые из томов начинаются с обращений автора «К читателю» или авторских предисловий, в которых В. С. Мясников высказывает свои мысли и суждения о судьбах российской науки и просвещения или о развитии отечественного китаеведения.

Название «Кастальский ключ китаеведа» имеет символическое звучание. Объясняя выбор такого заглавия, В. С. Мясников приводит строки Александра Сергеевича Пушкина:

Кастальский ключ волною вдохновенья
В степи мирской изгнанников поит.

И далее поясняет, что Кастальский ключ находится у подножия Парнаса, путь от него вел прямо к храму Аполлона, и этот ключ всегда воспевался поэтами как источник вдохновения. Развивая свою мысль об источниках научного творчества, о «научном чувстве», Владимир Степанович пишет об особой миссии российского ученого в деле служения Отечеству. Говоря о тех, кто посвятил себя изучению Китая, он отмечает, что «источником вдохновения для русских китаеведов является любовь к своему Отечеству и стремление служить ему верой и правдой» (Т. 1, с. 16).

Диапазон научных исследований, представленных в собрании трудов В. С. Мясникова, поражает широтой и разнообразием. Это — история Китая, в особенности период правления династии Цин (1644–1911), история китайской дипломатии, этнокультурные и социокультурные особенности развития китайской цивилизации, история отечественного китаеведения, международные отношения в Азиатско-Тихоокеанском регионе, источниковедение. Вместе с тем помимо трудов, непосредственно связанных с Китаем, в данное издание включены статьи В. С. Мясникова, посвященные развитию науки в целом, отдельным выдающимся ученым (не только востоковедам), Российской Академии наук, судьбам интеллигенции. И все-таки из всех тем главной в исследованиях В. С. Мясникова является история российско-китайских отношений на всем протяжении 400 лет взаимодействия двух стран-соседей, рассмотренная автором во всей ее многогранности.

Отношения России и Китая являются основным объектом исследований В. С. Мясникова буквально с самого начала его научной деятельности, а итогом многолетних научных поисков стало создание и формулирование научно обоснованной концепции истории этих отношений и истории становления российско-китайской границы. В этом — одна из главных научных заслуг академика В. С. Мясникова. Читатель может познакомиться с данной концепцией автора, базирующейся на анализе обширного фактического материала, почерпнутого из российских и китайских источников, в его трудах: «Империя Цин и Русское государство в XVII веке» (Т. 1, с. 19–308) и «Договорными статьями утвердили. Россия и Китай: 400 лет межгосударственных отношений» (Т. 3), а также в ряде статей, помещенных в других томах.

Основное положение концепции, разработанной В. С. Мясниковым на основе тщательного изучения источников и впервые изложенной им еще в кандидатской диссертации, заключается в том, что национальные и государственные интересы России и Китая не противоречили друг другу, что подтверждается всей историей взаимодействия двух стран, насчитывающей практически 400 лет. Автор подчеркивает: «Одна из важнейших особенностей истории русско-китайских отношений состояла в том, что несмотря на возникавшие порой острые ситуации, два государства никогда не были в состоянии войны друг с другом». (Т. 1, с. 484).

Анализ огромного количества документальных материалов позволил Владимиру Степановичу не только сформулировать научно обоснованную концепцию истории российско-китайских отношений, но и использовать результаты своих исследований для анализа их современного состояния. В. С. Мясников убедительно доказал, и это прослеживается во многих его работах, что позитивный исторический опыт развития взаимоотношений России и Китая значительно превосходит те осложнения, которые порой возникали между двумя странами на определенных отрезках истории. Подобные осложнения и разногласия достаточно легко разрешались путем переговоров, заключения двусторонних договоров и соглашений, то есть путем компромиссов.

Под этим углом зрения В. С. Мясников рассматривает все ключевые моменты истории отношений двух стран-соседей. В этом плане очень показательна статья «Историческое значение Нерчинского договора» (Т. 5, с. 147–151). На протяжении длительного времени русско-китайский Нерчинский договор 1689 года трактовался отечественными историками как хрупкий, несовершенный и невыгодный для России, поскольку привел к утрате ею территорий в Приамурье. В. С. Мясников, анализируя его характер и последствия, приходит в своих исследованиях к более глубоким выводам. Отмечая, что этот договор, безусловно, следует считать насильственным, то есть заключенным под угрозой применения силы со стороны маньчжурских войск, он указывает при этом на то, что именно Нерчинский договор «на целые столетия исключил из отношений России и Китая вооруженную силу как средство решения проблем» (Т. 5, с. 151). После подписания данного акта оба государства обратились к политике добрососедства и никогда не находились в состоянии войны друг с другом, а такого рода отношения между соседними государствами — редкий пример в истории. Таким образом, Нерчинский договор стал результатом своеобразного межцивилизационного компромисса между Русским государством и империей Цин, оформленным первым договорно-правовым актом, заключенным между двумя соседними государствами.

На основе упомянутых выше методологических установок Владимир Степанович сформулировал научно обоснованную концепцию формирования русско-китайской границы: «Исторически сложившаяся граница между Россией и Китаем — в отличие от подавляющего большинства межгосударственных границ в Европе, Азии, Африке и Америке — является итогом не войн, а дипломатических усилий сторон». (Т. 1, с. 484).

В своих работах В. С. Мясников предложил еще целый ряд новых концептуальных подходов к осмыслению истории русско-китайских отношений, вводя в их анализ методы и приемы сравнительного культуроведения и рассматривая эти отношения как пример проявления межцивилизационного взаимодействия. Этот комплексный подход к изучению проблематики взаимоотношений России и Китая в истории и современности потребовал привлечения к исследованию обширных данных не только чисто исторического характера, но и результатов глубокого осмысления сложнейших процессов в сфере культуры, общественного сознания и этнической психологии.

К числу научных заслуг академика В. С. Мясникова следует отнести публикацию большого количества архивных документов по истории русско-китайских отношений. Источниковедение по праву занимает ключевое положение и в его исследованиях. Во всех своих книгах и статьях он остается верен принципу, что источник превыше всего. Его исследования по истории Китая и российско-китайских отношений всегда основываются на тщательном поиске и скрупулезном изучении архивных документов, что можно отчетливо проследить на страницах практически всех работ, включенных в рассматриваемый семитомник. В. С. Мясников отмечает, что его собственная методика и основные подходы к изучению источников сформировались у него уже на самых ранних этапах его научной деятельности: «“урожайный” 1958 год научил меня, во-первых, необходимости сравнительного изучения текстов одного и того же автора, что облегчает их понимание (дневники К. А. Скачкова); во-вторых, обязательной сверке опубликованных документов с оригиналами (Айгуньский договор); в-третьих, внимательнейшему, сплошному (не надеясь на указатели) просмотру фондов при выявлении документов по любой проблеме» (Т. 1, с. 479).

Знакомство с опубликованными работами В. С. Мясникова подтверждает, что за каждым из этих трех сформулированных им принципов работы с историческими источниками стоят длительный научный поиск и даже открытия, совершенные автором в «урожайном» 1958 году. Так, например, при подготовке к публикации оригинального текста российско-китайского Айгуньского договора (1858), определившего линию прохождения границы между двумя государствами, Владимир Степанович установил, что в прежних публикациях этого важнейшего договорно-правового документа в его преамбуле оказалась пропущенной важная фраза о том, что Россия и Цинская империя заключили данный договор для «охранения» своих владений «от иностранцев», а появилась эта лакуна по личному указанию А. М. Горчакова из соображений дипломатической осторожности (Т. 1, с. 478).

Еще одно источниковедческое открытие было сделано В. С. Мясниковым в процессе разбора так называемого «Маньчжурского архива» в ЦГАДА, когда ему удалось обнаружить два ранее неизвестных документа о поездке в Пекин посольства Ивана Петлина в 1618 году и таким образом доказать, что именно это посольство было первым в истории российско-китайских отношений, что окончательно опровергло версию Н. М. Карамзина, который в «Истории государства Российского» писал о том, что первые русские посланники были направлены в Китай еще при Иване Грозном, и даже усомнился в том, что Иван Петлин в действительности побывал в Китае (Т. 1, с. 478–479; Т. 5, с. 16). Статья В. С. Мясникова «Новые документы о поездке в Китай Ивана Петлина» (Т. 5, с. 15–21) поставила окончательную точку в многолетнем споре о том, кто первым из русских посетил Пекин с дипломатической миссией. Данная статья дает возможность читателю ознакомиться с результатами этого исследования и сделанными автором на основе обнаруженных источников выводами о роли Ивана Петлина в становлении русско-китайских отношений.

А вот при подготовке к публикации дневников выдающегося русского китаеведа XIX века, современника Тайпинского восстания (1850–1864) Константина Андриановича Скачкова проблемой стал почерк уважаемого синолога. Здесь В. С. Мясников применил метод вчитывания в более понятные тексты, написанные рукой того же автора и сличения их с менее понятным текстом его дневниковых записей. В итоге В. С. Мясникову удалось полностью прочитать неразборчивые записки К. А. Скачкова времени тайпинского движения, которые тот к тому же вел на трех языках (русском, китайском и французском), вдобавок записывая китайские и французские слова в русской транскрипции. Результатом этой тяжелейшей работы стала публикация уникального исторического источника2.

На протяжении многих лет Владимир Степанович занимается исследованием такой актуальной темы, как история складывания границ Китая, уделяя наиболее пристальное внимание истории формирования русско-китайской границы. Наиболее значительным трудом по данной проблематике стала впервые опубликованная в 1996 году и выдержавшая несколько изданий монография «Договорными статьями утвердили. Дипломатическая история русско-китайской границы. ХVII–ХХ вв.». В этой книге впервые в полном объеме был представлен материал, отражающий все перипетии становления границы между Россией и Китаем, а также были проанализированы все договоры, заключенные нашей страной с восточным соседом вплоть до первой половины 1990-х годов. Причем тексты многих соглашений были впервые опубликованы именно В. С. Мясниковым.

Вместе с тем в своих исследованиях Владимир Степанович не только представил подробный научный анализ широкого спектра вопросов, связанных с отдельными этапами истории отношений России и Китая, но и предложил целый ряд методологических подходов к их изучению.

Изучение китайских источников, а также уникальных материалов из наших отечественных архивов позволило В. С. Мясникову осуществить глубокий и всесторонний анализ основных черт и специфических особенностей традиционной китайской дипломатии. В своих трудах, основываясь на тщательно изученных и проверенных исторических фактах, он убедительно показал, что китайская дипломатия на протяжении многих веков основывалась на философских и политических системах, уходивших своими корнями в глубокую древность, а стратегические концепции и конкретные тактические методы были почерпнуты из древнекитайского военного искусства.

Еще одной важнейшей особенностью китайской дипломатии являлся, по мнению В. С. Мясникова, детально разработанный и до мельчайших подробностей регламентированный церемониал, который должен был способствовать утверждению представлений о превосходстве «Срединного государства» и его монарха над всеми странами и народами Поднебесной — «варварами четырех сторон света», согласно принятой еще в древности доктрине. В средневековом Китае априори считали «вассалами» всех, с кем когда-либо поддерживались контакты и кто направлял послов ко двору китайского императора.

В своих трудах В. С. Мясников не только теоретически обосновал, но и доказал на основе анализа большого количества источников, что документы эпохи Цин, в которых идет речь о внешних связях империи, содержали не столько объективное изложение тех или иных внешнеполитических событий, сколько насквозь идеологизированные трактовки и интерпретации, порожденные стремлением подкрепить примерами тезис о мироустроительной роли китайских императоров.

Огромная заслуга Владимира Степановича состоит в том, что при анализе основных стратегических разработок и приемов традиционной китайской дипломатии он сумел выявить такую ее характерную черту, как «стратагемность», связав ее с особенностями этнопсихологии китайцев. Выводы о «стратагемности» были сделаны им на основе изучения истории взаимодействия империи Цин с Русским государством и имели большое значение для разработки методологии изучения китайской внешней политики. Эти выводы были с энтузиазмом восприняты в мировом китаеведении. У Владимира Степановича появилось много последователей. Один из современных исследователей китайских стратагем — швейцарский ученый Харро фон Зенгер, автор фундаментального труда на эту тему, подчеркивает огромный вклад В. С. Мясникова в постановку данного вопроса в китаеведении и в разработку этой проблематики на конкретном историческом материале.

В. С. Мясникову на основе изучения архивных документов также удалось установить тот факт, что первым представителем западного мира, кто упомянул о китайских стратагемах, был российский дипломат, подписавший русско-китайский Кяхтинский договор 1727 года, — Савва Лукич Владиславич-Рагузинский, который написал о цинских сановниках следующее: «И сию вторую стратагему они чинили, чем бы меня обмануть».

Владимир Степанович называет стратагематику «наукой точной» и пишет, что «в наибольшей степени понятие стратагемы сходно с понятием алгоритма в математике» (Т. 4, с. 47). В то же время у него есть и иное, весьма образное сравнение: «стратагемность — это своего рода дипломатическое каратэ; знающий правила, владеющий техникой может победить даже более сильного противника, если точно нанесены удары по его уязвимым местам» (Т. 4, с. 47–48). Благодаря трудам В. С. Мясникова теперь уже всем известно, что в Китае большую роль играли не только военные, но и дипломатические стратагемы, направленные на решение крупных и сложных внешнеполитических задач. Исходя из этого, стратагемная дипломатия традиционного Китая черпала свои средства не в нормах и принципах международного права и даже не в обычаях, а в теории военного искусства, носящей тотальный характер (Т. 4, с. 55). Следует отметить, что эти традиционные приемы плавно перешли из средневековой китайской дипломатии в дипломатию Нового времени.

Однако, на наш взгляд, вклад академика В. С. Мясникова в развитие методологии изучения внешней политики Китая и российско-китайских отношений далеко не ограничивается изучением стратагемного подхода. Именно он впервые обратил внимание на принципиально важную проблему исторической типологии взаимосвязей России и Китая, отметив, что «при установлении отношений двух стран естественно сложилась своеобразная система координат, в которой горизонтальную линию образовывали европейские традиции и методы, а вертикальную — китайские. В результате взаимодействие сторон формировалось как вектор развития, получилась третья линия, вобравшая в себя элементы того и другого подходов» (Т. 2, с. 342). Очень важным в методологическом отношении следует признать его вывод о том, что «взаимодействие России и Китая по формационным характеристикам относится к однотипному, а по цивилизационным — к смешанному виду межгосударственных связей» (Т. 2, с. 352). Таким образом, В. С. Мясников по сути заложил парадигмальные и методологические основы изучения истории социокультурного взаимодействия различных стран и народов, внеся необходимую конкретно-историческую составляющую в теоретические концепции социологов и культурологов. В дальнейшем эти идеи были развиты в исследованиях российских китаеведов.

Показательно, что свои научно-теоретические подходы, сформулированные на основе изучения конкретного исторического материала, академик В. С. Мясников активно и творчески применяет к анализу современного состояния российско-китайских отношений и внешней политики Китая в целом, что очень хорошо прослеживается не только в его научных трудах, но и в ряде публикаций публицистического характера («Китайская цивилизация доказала свою способность выживать». (Т. 7, с. 565–571)).

Изучение китайских источников и архивных материалов по истории внешней политики Китая создало фундамент не только для понимания особенностей традиционной китайской дипломатии, но и для осмысления ее влияния на дипломатию современного Китая, что было реализовано В. С. Мясниковым в поистине пионерском для отечественного китаеведения труде «Краткий очерк истории дипломатии КНР. 1949–1980-е годы» (Т. 2, с. 7–320). В этой работе подробно рассмотрены различные направления деятельности дипломатических органов КНР и убедительно показана взаимосвязь китайской дипломатии, осуществлявшейся под руководством Мао Цзэдуна, с дипломатией традиционного Китая. На примере дипломатической практики периода «культурной революции» автор показал возможности усиления позиций государства путем использования хитроумных внешнеполитических ходов.

В этом исследовании В. С. Мясников впервые рассмотрел этнопсихологические основы китайской дипломатии и этнопсихологическую специфику отношений Китая с другими странами на примере становления российско-китайских отношений. Он выделил группу этнопсихологических различий китайского и русского народов, влиявших на становление отношений между двумя государствами: различие в системах ценностных ориентиров двух цивилизаций, различие в концепциях внешних связей, различие в политических культурах, определившее своеобразие дипломатических школ. Кроме того, именно в данной работе он ввел в изучение истории отношений Китая с Россией понятие «контактная зона» (зона, которая пролегала между двумя государствами в момент установления связей между ними и постепенно ими поглощалась). Там проживали различные по своим этническим характеристикам народы. «Монголы, маньчжуры, уйгуры, казахи, киргизы, малые народы, населяющие берега Амура и Приморье, были вовлечены в процесс становления отношений Китая с Россией... То, что Русское государство первоначально вступило в контакты с народами этой зоны, давало ему не только опыт общения с ними, но и помогало адаптировать их опыт связей с Китаем» (Т. 2, с. 33). Отмечая характерные черты китайской дипломатии, В. С. Мясников пишет следующее: «Дипломатия КНР представляет собой элемент политической культуры китайского общества, во многом определяемый культурной традицией, наследием прошлого. Именно поэтому она и имеет свои этнопсихологические особенности» (Т. 2, с. 315).

Серия работ В. С. Мясникова посвящена изучению советско-китайских и российско-китайских отношений (после 1991 г. и на современном этапе). На основе его теоретических концепций и под его непосредственным руководством проводилась разработка методик прогнозирования перспектив развития советско-китайских отношений, а в более близкое к нам время — отношений КНР и Российской Федерации (с использованием комплексного системного подхода).

Большое внимание В. С. Мясников также уделяет истории христианства в Китае. Наиболее значительной из его публикацией на эту тему, содержащей сравнение особенностей деятельности западных и русских миссионеров в Китае, являются «Заметки о христианстве в Китае» (Т. 6, с. 154–163). Отмечая большой вклад сотрудников Пекинской духовной миссии в дело изучения Китая, В. С. Мясников в то же время подчеркивает, что «Русская духовная миссия в Пекине была учреждена в первую очередь для удовлетворения “внутреннего” интереса русских — их религиозной потребности и необходимости подготовки лиц, знающих восточные языки» (Т. 6, с. 161). «Российская Духовная миссия в Пекине не ставила целью обращение китайского народа в Православие, она лишь поддерживала веру в потомках албазинцев. Научное изучение Китая во всех аспектах бытия было официальной задачей миссии» (Т. 1, с 488). Этим и объяснялось незначительное число китайцев, обращенных в Православие.

Следует также отметить, что В. С. Мясников был активным участником конференций «Православие на Дальнем Востоке», которые на протяжении многих лет проходили в Санкт-Петербургском государственном университете и Санкт-Петербургской Православной Духовной академии по инициативе академика М. Н. Боголюбова (1918–2010), и отмечал важное значение этих научных форумов, объединявших духовных и светских исследователей.

Еще одна группа работ В. С. Мясникова посвящена проблемам выработки современной методологии востоковедных исследований. В статье «Заметки о методологии исследований по Китаю» (Т. 6, с. 204–209) он указывает на чрезвычайную важность изучения культуры, ибо она «предстает как тот регулятивный идеал, который позволяет найти способы категориального и методологического синтеза разнообразных гуманитарных и социальных наук, обеспечить интегральный образ знания» (Т. 6, с. 207). Исходя из этой посылки, он приходит к выводу о том, что именно по этой причине главным объектом изучения в синологии стала культура Китая, что прекрасно понимал академик В. М. Алексеев, утверждавший, что в центре любого китаеведного исследования должен находиться китайский текст.

Много пишет Владимир Степанович и об особой миссии востоковедения, которое в наши дни предстает как интегральная наука. Разбирая содержание коллективного труда «Введение в востоковедение», написанного преподавателями Восточного факультета Санкт-Петербургского университета, он отмечает, что авторский коллектив «совершенно верно подходит к современному востоковедению как к системе взаимно связанных дисциплин» (Т. 4, с. 409). При этом базовой дисциплиной учебного процесса при подготовке востоковедов любого профиля является восточный язык. По мнению В. С. Мясникова, авторы «Введения в востоковедение» сумели убедительно продемонстрировать, что культура Востока позволяет сомкнуть в единое целое объекты различных гуманитарных наук. Таким образом, использование востоковедами приемов и методов разных наук (включая естественные) создает условия для углубленного изучения и понимания специфики восточных социумов.

Не менее значимое место в научном творчестве академика В. С. Мясникова занимает рассмотрение отечественного китаеведения в историческом и методологическом плане. В 1974 году, в связи с 250-летием Российской Академии наук, он опубликовал концептуальную работу обобщающего характера «Становление и развитие отечественного китаеведения», в которой проследил основные этапы истории российской синологии, проанализировал возникавшие проблемы и охарактеризовал стоящие перед этой отраслью нашей науки задачи (Т. 4, с. 83–105). Говоря о современном периоде, Владимир Степанович делает вывод о том, что «отечественное китаеведение, достигнув высокой степени дифференциации исследований, в настоящее время представляет собой многоотраслевую науку, в которой успешно работают историки, экономисты, филологи, философы, литературоведы, специалисты в области международных отношений, этнографы, археологи, представители юридических наук. Китаеведы широко используют методику исследования и достижения многих общественных дисциплин: всеобщей истории, политэкономии, литературоведения, теории государства и права» (Т. 4, с. 103). Вместе с тем, занимаясь изучением самой «историчной» страны мира, отечественные китаеведы вносят, по мнению В. С. Мясникова, существенный вклад в развитие теории исторической науки, в методологию изучения мировой литературы, в формирование новых концепций теории и истории международных отношений. Отечественные китаисты всегда выступали против европоцентристского и китаецентристского подходов к изучению всемирной истории и истории мировой культуры.

Труды В. С. Мясникова по истории отечественного китаеведения стали закономерным продолжением работы его предшественника и учителя Петра Емельяновича Скачкова (1892–1964) — автора «Очерков истории русского китаеведения», ставших поистине настольной книгой каждого китаеведа. Этот труд увидел свет в 1977 г. также благодаря усилиям В. С. Мясникова, подготовившего его к печати. Владимир Степанович подчеркивает, что «Очерки» являются свидетельством высокого уровня развития нашего китаеведения, ибо «любая наука может заниматься самопознанием, только достигнув определенного уровня» (Т. 1, с. 487).

Владимир Степанович постоянно подчеркивает: «Уважение к китайскому народу, его истории и культуре, глубокое знание особенностей китайской цивилизации — это необходимый багаж каждого из тех, кто встает на путь служения России в области ее отношений с Китаем» (Т. 1, с. 16).

Большое количество исследований В. С. Мясникова, собранных в семитомном собрании его трудов, посвящено отдельным этапам истории российского китаеведения и отдельным его выдающимся представителям. Владимир Степанович много времени уделил изучению научного наследия выдающегося русского синолога — Никиты Яковлевича Бичурина (в монашестве — отца Иакинфа) (1777–1853). Название одной из статей — «Основоположник русского китаеведения» (Т. 4, с. 106–110) — прямо говорит о том, какое место, по мнению В. С. Мясникова, занимает этот замечательный китаист в истории отечественной науки. В другой статье «Историк-востоковед Н. Я. Бичурин» (Т. 4, с. 111–132). В. С. Мясников пишет, что «Н. Я. Бичурин был синологом по призванию» и добавляет: «В творчестве этого выдающегося китаеведа в полной мере проявились лучшие черты, свойственные традиционной российской востоковедной научной культуре: точный перевод основных источников как предварительное условие для исследовательской работы, максимальный охват фактического материала, глубокий историко-филологический подход, внимание к текстологическому анализу» (Т. 4, с. 111). В порядке ремарки хочется отметить, что именно такой подход к изучению Китая, отмеченный у отца Иакинфа, характерен и для научного творчества самого Владимира Степановича.

Очень существенно также и то, что благодаря стараниям В. С. Мясникова были обнаружены и введены в научный оборот многие прежде не публиковавшиеся труды и документы Н. Я. Бичурина (См.: «Валаамская ссылка Н. Я. Бичурина. Репортаж из двух столетий» — Т. 4, с. 148–171; «Публикация рукописного наследия и архивных документов Н. Я. Бичурина (о. Иакинфа)» — Т. 4, с. 182–197). Рассказ о поисках рукописей отца Иакинфа в архивах Финляндии написан В. С. Мясниковым настолько увлекательно, что от чтения невозможно оторваться. Рукописное наследие Н. Я. Бичурина периода его валаамской ссылки в настоящее время хранится в Ново-Валаамском Спасо-Преображенском монастыре в Хейнавесси и в архиве в городе Миккели. Именно там Владимиру Степановичу удалось обнаружить уникальные документы, проливающие свет на многие обстоятельства пребывания Н. Я. Бичурина в Пекине и его валаамской ссылке. Большую помощь в организации этих поисков Владимиру Степановичу оказали известные финские ученые Тимо Вихавайнен и Харри Хален.

Очень высоко В. С. Мясников оценивает место и роль академика В. М. Алексеева и его научной школы в истории отечественного китаеведения: «Труды Василия Михайловича Алексеева — это, безусловно, вершина зарубежного (не китайского) китаеведения XX в. Глубина знаний автора — поражает, сила его мысли — восхищает. Конечно, это — свидетельство огромного таланта, приумноженного упорнейшим трудом» (Т. 1, с. 494). По мнению В. С. Мясникова, чтобы стать настоящим китаеведом «нужно пропитаться китайской культурой, находясь в Китае», и пройти школу научных экспедиций, как это сделал В. М. Алексеев, который на равных мог общаться с китайской творческой интеллигенцией, университетскими кругами и делал это постоянно. «Научное чувство у него было на уровне страсти» (Т. 1, с. 495). Отдельные статьи и исследования В. С. Мясников посвятил ряду замечательных отечественных китаеведов: Петру Емельяновичу Скачкову (Т. 1, с. 309–401), Марку Исааковичу Казанину (Т. 1, с. 402–442), Сергею Леонидовичу Тихвинскому (Т. 1, с. 443–469; Т. 4, с. 268–274), Светлане Даниловне Марковой (Т. 4, с. 237–260) и др.

Столь же фундаментальными, как и предлагаемые В. С. Мясниковым концепции развития китайской истории, оказываются и его публикации по истории нашего Отечества. Российской истории также посвящено немало работ В. С. Мясникова, с которыми можно познакомиться в рассматриваемом собрании трудов. Автор приходит к выводу о том, что «Россия является особой “межцивилизационной цивилизацией” (Т. 7, с. 24), впитавшей в себя многие черты различных цивилизационных комплексов Востока и Запада», что, по его мнению, подтверждают как вертикальные (во времени), так и горизонтальные (в пространстве) срезы истории. Обозначившиеся в начале 1990-х годов тенденции к раздроблению этого этнокультурного конгломерата В. С. Мясников считал противоречащими «исторической традиции и национальным интересам всех народов этого уникального этнополитического сообщества, складывавшегося на протяжении многих веков».

Немало места на страницах семитомника В. С. Мясникова отдано размышлениям о взаимодействии Востока и Запада, о взаимоотношениях их представителей и о современном состоянии проблемы. В итоге В. С. Мясников приходит к очень многозначительному выводу, который может стать основой для последующих исследований в сфере востоковедения, международных отношений и сравнительной культурологии: «Вопреки предсказаниям Р. Киплинга Восток и Запад сходятся. Более того, Восток ведет наступление на Запад» (Т. 4, с. 54). Именно на основе данной посылки необходимо осуществлять анализ тех явлений, которые происходят в современном мире.

В. С. Мясников много пишет о задачах исторической науки, о ее месте в ряду других гуманитарных наук, о ее исторической миссии. Он отмечает, что «воспитание исторического сознания нынешнего и грядущих поколений несовместимо с безоглядным негативизмом, огульным отрицанием исторического прошлого» (Т. 7, с. 27). Научными знаниями, исторической памятью народы «должны быть защищены от соблазнительных призывов, с помощью которых ставятся подчас ложные цели и предпринимаются попытки манипулировать общественным сознанием и в конечном итоге народными судьбами».

Хочется верить, что вышедший в свет семитомник трудов Владимира Степановича Мясникова станет Кастальским ключом для последующих поколений российских китаеведов, для тех молодых людей, кто сегодня пришел в китаеведение и кто придет в него завтра. Его работы не только расширяют горизонты знаний, но и увлекают азартом научного поиска.


 


1   Мясников В. С. Кастальский ключ китаеведа: Соч. в 7 т. М.: Наука, 2014.