«…Время ран таких не лечит»

* * *

Ты знаешь, мама, я не воевал,
Меня ты родила под мирным небом,
Я под Москвой в снегах не замерзал
И на дуге под Курском тоже не был.
 
Мне не пришлось решаться на таран,
Брать «языка» и бить прямой наводкой,
Наматывать дороги разных стран
На гусеницы грозной самоходки.
 
И все же от начала до конца,
Храня запас свой неприкосновенным,
Я прошагал за памятью отца
Его маршрутом тех часов военных.
 
Лесами шел и брел среди степей,
И гнал врага с земли что было силы,
И хоронил, и хоронил друзей —
От Киева до Вены их могилы.
 
Боль тех потерь вдруг остро испытав,
Хотя давно Победы реют стяги,
И за друзей отца довоевал,
И даже расписался на Рейхстаге.

 

ЖУРАВЛИНОЕ СЧАСТЬЕ ВОЙНЫ

Сквозь дымы и пожарища адские
Все летят по просторам страны
Треугольные письма солдатские —
Журавлиное счастье войны.
 
Где ж вы были? 3аждались вас матери
В веренице бессонных ночей,
Уж давно накрахмалены скатерти
Для приема желанных гостей.
 
Дед в залатанных стареньких валенках
День-деньской, опершись на ключок,
В ожиданье сидит на завалинке,
Глядя вдаль: не идет ли внучок?
 
Ах вы, белые письма-журавлики!
Вы в каких затерялись краях?
Неужели Ванюшки да Павлики
Все легли на кровавых полях?
 
Принесите хоть малую весточку,
В ней — три слова: «Я, мама, живой!»
Нет известий, и сына невестушка
Овдовела, не ставши женой.
 
И хранится в углу за иконою,
Над лампадкой — нет места светлей —
Вместе с мужниною похоронкою
Фотография двух сыновей.
 
Охрани же сынов, Богородица!
Дай им силу родимой земли,
Сделай так, чтоб, как с давности водится,
Возвратились домой журавли.

 

МНЕ НЕ ЗАБЫТЬ

Убитого мной первого врага
Мне не забыть. Стелился дым по лугу,
Горели подожженные стога…
Мы шли неумолимо друг на друга.
 
Хрипел «В атаку!» взводный командир…
С тех пор уже прошло почти полвека,
Но помню, как притих вокруг нас мир,
Ведь я убить был должен ЧЕЛОВЕКА.
 
Наверное, его любила мать
И за него молилась каждый вечер,
Но он хотел меня завоевать,
Тот рыжий немец, шедший мне навстречу.
 
Я помню, как кривил ухмылкой рот
Противник мой, он явно не был трусом,
Как лезвие штыка ему в живот
Вошло с каким-то непонятным хрустом.
 
Как он по-бабьи тоненько кричал,
Захлебываясь выступившей пеной,
А я, пацан, не выдержав, блевал,
Чужою кровью пачкая колени.
 
Потом был Курск и Вислы берега,
Мы становились опытней и старше,
Но ясно помню первого врага,
И как его убить мне было страшно.

 

* * *

В дождь и снег, без жалобы и стона
Приунывшим без вестей дворам
Разносили в сумках почтальоны
Горе и надежду пополам.
 
Мерили ногами километры,
Жизней груз тащили на ремне,
Верили, что не до геометрий
В этой затянувшейся войне.
 
Формула ж простая, случай частный,
Выведена раньше всех побед:
Треугольник — это символ счастья,
А прямоугольник — символ бед.
 
Почтальону — ругань и улыбка,
Самогон да из крапивы щи…
— Нет письма? А может быть, ошибка?
В сумке хорошенько поищи!
 
Радовались письмам треугольным,
Плакали от строчек дорогих
И твердили родичам довольно:
— Слава Богу, жив! Хоть без ноги!
 
Текст подслеповатый из конвертов
Сразу бил наотмашь да под дых:
«Муж ваш… Сын ваш… Брат…
Геройской смертью…
Больше не увидите вы их…»
 
Почтальонша шла по льдинкам тонким,
Думая о собственной судьбе…
Год назад такие похоронки
Дважды принесла сама себе.

 

КУКУШКА

Целый день идем мы без привала,
Топь кругом да ржавая вода…
Тут кукушка вслед закуковала,
Начала отсчитывать года.
 
За полста намеряла плутовка,
Дальше, сбившись, бросил я считать,
Только полегчала вдруг винтовка,
Стало как-то веселей шагать.
 
Милая лесная ворожея,
Как же ты уважила меня!
Значит, не сидит еще в траншее
Смертушка костлявая моя?
 
Значит, не отлили еще пулю
Для моей кудрявой головы?
До конца, выходит, довоюю
Этой нескончаемой войны!
 
Тишину еще разок нарушь-ка!
Предстоят тяжелые бои…
Нагадай, прошу тебя, кукушка,
Долгих лет товарищам моим!

 

* * *

Мы звереем, идя в штыковую,
Кровь, вскипая, стучится в виски…
Не сдаются враги ни в какую?
Будем бить их и рвать на куски.
 
Наконец-то пришел день расплаты,
Не спастись им, идем мы «на вы»
За страну, за сожженные хаты,
За телами забитые рвы.
 
Рядом с нами — убитая юность
И распятая в муках любовь,
За друзей, что вчера не вернулись,
В душах наших застывшая боль.
 
Вот нас сколько встает из траншеи
До победного драться конца.
Холодок ощущаю на шее
От скользнувшего мимо свинца.
 
Человечность отложим до срока,
Только ярость на острых штыках…
Ну а книжки любимого Блока
Пусть побудут пока в вещмешках.
 
Лишь в часы небольших передышек
Из солдат и сержантов лихих
Превращаемся снова в мальчишек
И читаем друг другу стихи.
 
И ночами о доме тоскуем,
Но тоску спрятав в детские сны,
Мы звереем, идя в штыковую,
По суровым законам войны.

 

ГУ-ГА

Полк безрезультатно третий день
Штурмовал, редея на морозе,
Высоту 12–47,
На пути торчащую занозой.

 

Захлебнувшись, залегла в траве
Вновь многострадальная пехота,
Но к десятке туз есть в рукаве:
Ждущая в тылу штрафная рота.
 
Финки в голенищах кирзачей,
С мертвеца, возможно, снятый ватник…
Шулеров, жиганов, скокачей
Поведет в бой бывший медвежатник.
 
Некому и незачем считать,
Сколь у них на всех на зону ходок.
Здесь они пришли отвоевать
Для себя и Родины свободу.
 
Муторно, и лупит страх под дых,
Артобстрел врага — пока цветочки…
ППШ — один на семерых,
И надежда только на заточки.
 
Вот фугас, шрапнель, еще фугас…
Триста двадцать метров — дело плево!
Все, пошли, и громкий крик «Гу-га!»
Полетел вперед звериным ревом.
 
Пулемет без устали строчил,
Выбил фрицев полк и начал гнать их,
Но легли на склонах скокачи
И вожак их — бывший медвежатник.
 
Ту высотку снегом занесла
Вьюга, разыгравшаяся ночью,
Ну, а речка унесла тела
Всех освободившихся досрочно.

 

* * *

Жгут воспоминания мне грудь,
Даже время ран таких не лечит…
Миру тот субботний летний вечер
Как бы я хотел сейчас вернуть.
 
Чтоб остались с женами мужья
И, любя, детей растили статных,
Чтоб не уходили безвозвратно
Ратною дорогой сыновья,
 
Чтобы жили те, кто на войне
В землю лег, пока Отчизна крепла,
Те, кто превратился в кучки пепла
Во всепожирающем огне,
 
Чтоб пятном коричневая тень
Не вставала пред родным порогом,
А июньский день двадцать второго
Начался как ПРОСТО летний день.